Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков

— Это большая проблема. Когда в политику приходит строитель, инженер или математик, он всегда может вернуться к своему делу. Мое дело — дипломатия, но вернуться к ней я не смогу. Так что для профессионального дипломата стать министром иностранных дел — это не вершина карьеры, а катастрофа.

Когда интервью закончилось, Андрей Козырев словно расслабился и на мгновение перестал быть министром. Помню, что он показался мне симпатичнее и человечнее. Я с сочувствием увидел, что никакой он не небожитель, защищенный от бед и страхов высоким постом, кремлевской охраной и иронической невозмутимостью.

Я рассказал министру, что, готовя очередную телепередачу, просматривал старую видеохронику. Когда он только вошел в правительство, начинающий министр выглядел добродушным и оптимистичным, хотя видно было, что он с характером, посему в статье в «Известиях» я назвал его «плюшевым медвежонком с железным сердцем». Прошло не так много лет, но медвежонка министр больше не напоминает.

— Укатали сивку крутые горки, — грустно сказал министр. — Кто же мог знать, что все так повернется?

Скорее всего, он имел в виду не только свою судьбу.

17 декабря 1995 года на выборах в Государственную думу Козырев победил в Мурманске и завоевал депутатский мандат. По закону депутат не может быть министром. Он должен был отказаться от мандата, если бы сохранил свой пост. Козырев ждал до крайнего срока: не намекнет ли президент, что ему следует остаться в правительстве? Не дождавшись, написал заявление об уходе в Государственную думу.

А вот что имело значение для Токаева.

После выборов 1993 года, на которых успех достался Либерально-демократической партии Владимира Вольфовича Жириновского, выросшего в Казахстане, в Министерстве иностранных дел России начали вырабатывать новую, более жесткую линию в отношении бывших советских республик, в которых осталось многочисленное русское население.

Своим заместителем и куратором Департамента по делам государств СНГ Козырев в апреле 1992 года назначил Сергея Викторовича Лаврова. Он и занимался положением русских, оставшихся за пределами России. Но меньше чем через два года Лавров с удовольствием расстался с креслом замминистра и в январе 1994 года уехал в хорошо знакомый ему Нью-Йорк постоянным представителем в ООН.

Русский вопрос стал важнейшей проблемой московской дипломатии. И эта проблема поставила администрацию Ельцина в безвыходное положение. Оппозиция атаковала президента именно на этом направлении: из-за вас страдают русские, оказавшиеся вне России. Но некорректно было обвинять Москву в пренебрежении русским вопросом. Столкнулись с проблемой, которая, как показывает история, не имеет идеального решения.

Чистая дипломатия, переговоры, резолюции ООН, апелляции к международным организациям и к двум верховным комиссарам по правам человека (европейскому от СБСЕ и всемирному от ООН) радикально изменить ситуацию не в силах. Потому что по-настоящему успокоить русских за пределами России, вернуть им утраченный душевный комфорт можно было, только восстановив СССР. Самые умелые действия российских дипломатов, даже если им удавалось, например, добиться каких-то уступок от правительств Балтийских республик, все равно не меняли атмосферу в Прибалтике, где русских считают инородным элементом и в лучшем случае соглашаются их терпеть…

Новым министром иностранных дел России стал академик Евгений Максимович Примаков. Для широкой публики и для всего мира назначение Примакова было неожиданным. До МИД Евгений Максимович руководил внешней разведкой.

Токаев:

«Появление Евгения Примакова в дипломатическом сообществе СНГ было встречено с любопытством. Всех интересовало, как поведет себя маститый политик, какие перемены внесет в работу Совета министров иностранных дел. Он действительно отличался от предшественника Андрея Козырева своей натуральной тяжеловесностью, неспешностью и серьезным отношением к вопросам, стоявшим в повестке дня совещаний.

Если Андрей Козырев мог уйти, сославшись на срочные дела, и появиться где-то к концу встречи министров, то Евгений Максимович такого себе не позволял, работал упорно и скрупулезно. За обеденным столом Примаков вел себя раскованно, много шутил и рассказывал анекдоты, которые знал в огромном количестве. Не чурался двух-трех рюмок водки».

В 1996 году новый министр прилетел в Казахстан.

Токаев: «Нурсултан Назарбаев провел беседу с российским министром наступательно, я бы сказал, высказывался на грани фола. Все претензии, накопившиеся в его душе за это время, он буквально выплеснул на огорошенного Примакова, который, тем не менее, не терял самообладания и терпеливо слушал президента».

Назарбаев в заключение сказал российскому министру: