Трагикомические новеллы

— Вы говорите не от чистого сердца, — возразил дон Родриго, — я никогда не видел разумного человека, который не испытывал бы жестокой скуки, пробыв лишь четверть часа с дурочкой. Было бы неразумно, чтобы наши глаза, руки, наконец все наше тело получали развлечение, в то время как душа, лучшая часть нашего существа, вынуждена выносить обременительную беседу, каковой является всякая беседа с людьми, ума не имеющими.

— Не будем доводить спор до последних пределов, — сказал ему дон Педро, — помимо этого слишком многое может быть сказано по такому вопросу, подумайте лишь о том, как бы показать мне эту чудесную девушку, а также ее кузину, чтобы у меня было какое-нибудь развлечение на время моего пребывания в Мадриде, если кузина не будет мне противна.

— Я не думаю, чтобы она вам пришлась по вкусу.

— Почему? — спросил дон Педро.

— Потому, — отвечал дон Родриго, — что это наименее глупая из всех девушек в мире.

— Я постараюсь приспособиться к ней, — промолвил дон Педро.

— Говоря по правде, — прибавил дон Родриго, — я не знаю, как нас примет донна Виргиния, уже больше недели она проявляет по отношению ко мне невыносимую строгость, она возвращает мне все мои письма нераспечатанными и, наконец, велит сказать мне, что не желает меня больше видеть: несколько дней назад она заметила меня в церкви разговаривающим с одной молодой дамой и в тот же день увидела меня вместе с нею на гулянье, вот почему вы видели меня таким задумчивым и печальным.

— Все равно, — сказал дон Педро, — давайте посетим их, и верьте мне, вы гораздо скорее помиритесь, если станете оправдываться лично, а не в бесчисленных письмах, сколько бы вы их ни писали.

Оба кузена отправились навестить обеих кузин, и прекрасная Виргиния позволила дону Родриго оправдываться, что он и сделал с величайшей легкостью. Дон Педро нашел, что обе девушки красивее всех женщин, виденных им когда-либо прежде, не исключая и неосторожной Серафины и неприступной Эльвиры. Виоланта в этот самый день была нарядно одета, собираясь позировать для своего портрета; она приглянулась дону Педро, и так сильно, что он сразу же нарушил свою клятву — любить одних только глупых женщин. Со своей стороны и он нельзя сказать чтобы не понравился Виоланте: он наговорил ей по поводу ее портрета столько любезностей, в том числе и очень остроумных, что она была убеждена в его уме и удовлетворена его ухаживаниями.

Мне придется сделать здесь маленькое отступление и сказать всем, кто этого не знает, что великие слагатели похвал и великие изобретатели любезностей и комплиментов похожи на великих изготовителей сбитых сливок, — их обвиняют и даже изобличают в ложном красноречии люди здравомыслящие и благонамеренные. Если это маленькое указание правильно понято читателями, они найдут его столь же полезным, как рецепт против мух летом или против дурного запаха изо рта — круглый год.

Дон Педро, давший торжественную клятву жениться только на глупой женщине, доказал, что клятвы игроков и влюбленных ни к чему их не обязывают. Он был очарован умом Виоланты так же, как и ее красотой, и, получая от нее лишь милости, которые могут быть дарованы без ущерба для чести, решил жениться на ней, если она не чувствует к этому отвращения. Он часто давал ей повод высказаться по этому вопросу, но она либо не понимала его, либо не желала понять, а может быть дорожила своей свободой или питала ненависть к браку. Все шло вполне хорошо у четырех молодых влюбленных, за исключением того, что миг блаженства не наступал ни для дона Родриго, ни для дона Педро.