Трагикомические новеллы

— Отчего вы не находитесь снова в немилости! — говорил он ей страстным голосом. — Отчего вас не преследует снова Руджеро! Отчего вы снова не лишилась вашего княжества Тарентского! Вы бы увидели, как я ходатайствовал бы за вас перед королем, с какой твердостью я принял бы вашу сторону против ваших врагов и что я не побоялся бы подвергнуть опасности себя и все мои владения, дабы вернуть вам те, которые бы у вас насильно отняли.

— Мне не надо становиться более несчастной, чем я есть, — сказала ему в ответ принцесса, — чтобы вы могли показать, сколь вы великодушны; было бы несправедливо, если бы я подвергла вашу любовь столь опасным испытаниям.

Тут их беседу прервали смятенные, испуганные голоса, кричавшие: «Пожар!» Они подбежали к окну и увидели, что весь низ помещения, где они находились, объят дымом и пламенем, которые выбивались сквозь отдушины подвалов и кладовых, расположенных под землею; в то же время с лестницы повалил в комнату густой дым с пылающими в нем искрами и лишил их надежды спастись этим путем, что Просперо уже собирался сделать. Перепуганная принцесса заклинана его не покидать ее в столь великой опасности и предложила ему, воспользовавшись простынями и стенными коврами, спустить ее из окна. Князь, столь же испуганный, как и она, ответил ей, что он не успеет это сделать, и, измеряя уже взглядом высоту окна и обдумывая, каким образом ему выброситься во двор, напрямик сказал Матильде, что в таких случаях спасается кто может.

— Ты не сможешь спастись без меня, — сказала она ему весьма решительно, — и какой бы я ни подвергалась здесь опасности, ее разделит со мной наиболее неблагодарный и наименее великодушный человек на свете.

С этими словами она схватила Просперо, и негодование, внушенное его трусостью, придало ей столько силы, что как он ни старался, он не мог высвободиться из ее рук. Он ругал и оскорблял ее; вел себя столь грубо, что угрожал побить или убить ее (что именно — осталось неизвестным), и в конце концов он поступил бы так, если бы в то время, пока Просперо боролся с Матильдой столь же упорно и злобно, как с ненавистным врагом, отважный Ипполито не вошел в комнату. Увидев его, принцесса отпустила Просперо и подошла к Ипполито, который, прежде чем она успела заговорить с ним, накинул на нее принесенную для этого мокрую простыню, взял ее на руки и кинулся, как лев со своей добычей, сквозь огонь, охвативший лестницу. Он благополучно доставил принцессу в безопасное место и великодушно оказал ту же услугу своему сопернику. Правда, он сжег свою одежду и опалил брови и волосы, но что значат сожженная одежда и опаленные волосы для того, чье сердце сожжено любовью?

Пока Матильда приходит в себя, а Просперо спешит убраться в Неаполь, даже не поблагодарив своего спасителя, этот чрезмерно великодушный спаситель видит, как сгорает, точно факел, его дом, а вместе с ним его обстановка и лошади, словом, все, что еще оставила ему его щедрость. Матильда огорчилась этим, не скажу, чтобы больше его, — ибо Ипполито это мало огорчало, — но так, словно на ее глазах погибло все, что было у нее самого дорогого на свете. Она считала, что сама навлекла на Ипполито такое большое несчастье, и она не ошиблась.