Тракос – трал космический

Аниматор хлопнул и зычно прокричал: «Переходим к самому упражнению, собираем живую молекулу! Плотнее продвигаемся к центру круга, а затем резко отдаляемся! Молекула дышит, молекула живёт! Применяем новую речёвку!»

Все дружно сузили круг, сцепленные руки образовали ребристую пирамиду, усеченный конус над головами участников. Плечи стоящих рядом касались дуг друга, как и выставленные в центр круга колени. «Ни дать, ни взять прямо скульптура времён социализма!» – успел всё же прокомментировать ситуацию Андрес. Поменялась и фраза, произносимая хором: «Ищем-ищем радикала! Ищем-ищем радикала! Ищем-ищем ради-кала!»

«Ищем ради чего?!» – правдивая простота вопроса убрала улыбку с лица Андреса. Ему неожиданно захотелось во всё горло крикнуть: «Остановитесь! Это хрень!»

Девушка напротив также перестала улыбаться, её глаза ещё больше расширились. Она, разорвав круг, истошно закричала, показывая свободной правой рукой на Андреса: «Вот радикал!! Вот он!!!»

«Точно, хрень! Прям по Гоголю!» – удивился своим выводам Андрес.

Аниматор громко захлопал в ладоши и, обращаясь к молодой женщине, спросил: «Елизавета Андреевна, с вами всё в порядке?»

Елизавета Андреевна смутилась, её щёки покрылись пунцовыми пятнами, она повернулась к аниматору и, опустив руки, произнесла не так громко, но в возникшей тишине это выглядело громоподобно: «Да-да, всё хорошо! Извините, я просто отпустила отрицательные эмоции!» Все, кроме Андреса, дружно захлопали, а он, продолжая смотреть на визави, причём уже на её спину и аппетитные ягодицы, обтянутые леггинсами с голубым космическим блеском, внутренне съязвил: «Вы посмотрите, сама скромность, отрицательные эмоции! Выразилась бы проще: выпустила пар! Пукнула, и все радостно хлопают! Хре-ень! Точно хрень!»

Тут впервые перед ним открылись остальные личности злополучного тренинга. Нет, конечно, он видел их лица, помнил фигуры, одежду и манеры поведения, но они были как бы в стороне от него, словно голограммы, которые встречаются повседневно на каждом шагу в обычной жизни. Живые люди привыкли не обращать на них внимания, как на назойливую рекламу продукта, который вам не нужен совершенно. Теперь он рассмотрел их в один миг, они вошли в него вместе с тем потоком света, который исходил из закруглённых стен.

Если разобрать группу по гендерному составу, то получалось, что шестеро относили себя к мужскому началу, а остальные девять, не считая аниматора, к женскому. Служащий компании мог быть и бесполым существом, да кем угодно: биклоном, андроидом, трансгендером, сомат-реципиентом, просто ряженым человеком, которого направил админ программы в данный момент, исследуя состав группы.

Возрастной предел группы явно тяготел к определению молодёжный, диапазон от двадцати до тридцати пяти лет максимум, так казалось на взгляд Андресу. Ровесников себе он не наблюдал. Близкий по возрасту худощавый парень с острыми коленками, локтями, ключицами и кадыком, в безобразно широких чёрных шортах, видимо, сложно отыскать на худые бёдра подходящий размер, и жёлтой майке, вместо плечевых лямок – бретельки, как у женского белья, был явно лет двадцати семи от роду, или попросту лет на пять старше Андреса. Остальные мужчины все где-то за тридцать, с небольшими грузиками на талиях и животах, не спортивные, но достаточно физически крепкие и развитые, разношёрстно одетые – от домашних шорт и футболок до просторных костюмов для летних прогулок, явно представляли собой одиночек. Женский состав более организованный, в основном держались парами, семейные или подружки, кто же их разберёт, пока они сами не обозначат свой статус, стройные, фигуристые, с макияжем на лицах и причёсками на головах, ярко и со вкусом одетые. Разноцветная одежда молодых и моложавых девушек, подчёркивая их фигурные достоинства и нивелируя недостатки, не помогала снижать возраст, который находил возможность проявлять свою зрелость. От их поведения исходила уверенность, приобретённая из жизненных ситуаций, высокомерность, граничащая с презрением к окружающим, и женская сексуальность напоказ, дразнить, но не давать, что называется у мужчин стервозностью, под налётом которой часто скрываются комплексы и страхи. Всем им было под тридцать и за тридцать. На взгляд Андреса Елизавета Андреевна была менее стервозной и одной из самых молодых – лет двадцати пяти, разве что пара девушек в одежде, стилизованной под инь и янь, яркие брюнетка и блондинка, подходили ей по возрасту.

По окончании тренинга Елизавета Андреевна подошла к Андресу:

– Извините, вас, кажется, зовут Андресом?

Он кивнул ей в ответ и так вопросительно и враждебно посмотрел в лицо, что она тут же, смутившись, заторопилась:

– Ой, Андрес, простите меня ещё раз, всё вышло так неудобно!

– Ничего страшного, Елизавета Андреевна, вы напрасно извиняетесь, меня это, как бы сказать мягко и точно, не напрягает, – Андрес явно давал понять, что не настроен на дальнейшее общение.