Трактат о любви, как её понимает жуткий зануда

Для объяснения такого неродственного альтруизма предложена теория «реципрокного» (букв. – взаимовыгодного) альтруизма. В рамках этой концепции предполагается, что альтруист жертвует что-либо (или оказывает услугу) другой особи в предположении (обычно неосознанном) встречной жертвы или услуги в другое время. По своей сути такие взаимоотношения очень близки к симбиотическому сосуществованию различных живых существ, которое возможно между представителями даже различных таксономических царств. Такой альтруизм уже в принципе понятен в отношениях между очень далекими родственниками и даже не родственниками вовсе. Вполне мыслимы и практически наблюдаются акты альтруизма между человеком и собакой, человеком и лошадью (причем «в обе стороны») и даже между собакой и лошадью! Очень хорошо оба вида альтруизма рассмотрел Райт в [18]. Но, продолжая аналогии с симбиозом, замечу, что степень взаимовыгодности симбиотического сосуществования варьирует чрезвычайно широко; практически бывает сложно провести границу между настоящим симбиозом и настоящим же паразитизмом. Так же и в альтруистических отношениях – они весьма редко бывают равно выгодны, и потому о «реципрокности» здесь можно говорить лишь в чрезвычайно расширенном смысле этого слова. Опять же не очень понятно, как такой альтруизм мог возникнуть у существ, не демонстрирующих сколь-нибудь заметной разумности, но об этом – чуть далее.

Представляется удобным рассмотреть альтруизм в свете аналогии со структурой биоценозов, состоящих из автотрофов (растений главным образом) и цепи гетеротрофов[17], существующих за счет первых. Хотя травоядные приносят какую-то пользу растениям, удобряя почву, регулируя биомассу растений и даже иногда участвуя в их (растений) размножении, но травоядные от растений зависимы гораздо более! Какое уж тут равноправие! Хотя «хозяевами жизни» ощутили бы себя именно животные, даже если бы растения могли испытывать сколь-нибудь абстрактные ощущения.

Еще надо в этой связи заметить, что хищников в биоценозе не может быть больше, чем их добычи, а паразитов – больше, чем их хозяев. В противном случае весь биоценоз может пасть жертвой кризиса, могущего иметь для него даже фатальные последствия. Думается, что оценки соотношений численности эгоистов и альтруистов вполне можно производить на основании тех же моделей, по которым рассчитываются колебания численности паразитов и хозяев в биоценозах. Ряд авторов, оценивая скорость отбора альтруистических и эгоистических генов в ходе группового и индивидуального отбора, отмечают, что групповой отбор на альтруизм существенно менее эффективен, чем индивидуальный – на эгоизм, кроме разве что варианта родственного отбора. И раз это так, то актов неродственного альтруизма просто не должно бы быть – однако они есть. И немало! В чем здесь может быть дело?

Соотношение эгоистов и альтруистов в популяции можно полагать эволюционно стабильным (хотя и зависящим от конкретных условий) и подобным соотношению халявщиков и домостроителей у рыбок-синежаберников, описанных в [18]. Достаточно легко представить себе аналогичную картину из мира людей. Представим себе, что в одной деревне живут, утрированно говоря, труженики и нахлебники. Понятно, что труженики будут стремиться заблокировать нахлебников, которые в свою очередь будут вырабатывать какие-то адаптации для преодоления блокировки со стороны тружеников. Если нахлебников будет не слишком много или они будут не слишком успешны в деле эксплуатации тружеников, то сложится более-менее устойчивое равновесие их численности. Но если нахлебники слишком уж преуспеют в своей деятельности, то труженики могут просто исчезнуть. К примеру, если нахлебники избрали в качестве основного метода давления на тружеников поджоги их домов (что, увы, не фантазия, а жутковатая реальность в российских деревнях). В системном смысле ситуация подобна широко известной «трагедии общинного поля».

Что будет в этом случае с этой деревней? А будет там «гуманитарная катастрофа», ибо нахлебники в тружеников переквалифицироваться, как правило, не будут, так как характеры их в этом отношении дискретны. Дискретность характеров, очевидно, определяется врожденностью (или врожденностью вкупе с ранней прочной воспитанностью) этих характеров, которые могут лишь в ограниченной степени быть скорректированными влиянием среды. Вся деревня вымрет, а это и есть акт группового отбора. И увы, описанная ситуация вовсе не фантастична и вполне имеет место быть в нашей жизни…