Трактат о любви, как её понимает жуткий зануда

Теперь тоже очень часто задаваемый вопрос – что считать истинным альтруизмом. Часто истинным считается лишь альтруизм, не предполагающий решительно никакого вознаграждения за поступок (в социобиологических терминах – hardcore, т. е. жесткий), а если это делается хотя бы в расчете на одобрение соплеменников, то это уже, дескать, не истинный альтруизм (в тех же терминах – softcore, т. е. мягкий). Однако те же социобиологи доказывают, что альтруизм может быть или «родственным», или «реципрокным», а значит, что в такой трактовке «истинным» (в кавычках) альтруизмом может быть или альтруизм родителя в отношении ребенка, или… альтруизм «омеги» в отношении «альфы»! Ничего себе альтруизмец! Другое дело, что меркантильность реципрокного самопожертвования может быть полностью скрыта в глубинах подсознания и не восприниматься как таковая; поступок может выглядеть и искренне ощущаться решительно бескорыстным, однако без корыстных оснований он просто не мог бы возникнуть. Есть такой прекрасный мультфильм по сказке В. Сутеева «Мешок яблок». Добрый заяц вроде бы бескорыстно одаривал всех зверей яблоками, а те, тоже как бы бескорыстно, отблагодарили его сторицей. Но представим себе, что никакой благодарности не последовало и, наоборот, образовалась очередь из любителей халявы. Долго ли заяц оставался бы в этих условиях альтруистом?

Часто в качестве такого критерия истинности альтруизма антропоцентрично называют рассудочность – дескать пчела, самоубийственно жалящая врага, – не альтруист, так как делает это автоматически, скорее всего, не осознавая, чем это для нее чревато (что, строго говоря, не доказано), а вот Александр Матросов – альтруист, так как сознавал, на что идет (кстати, именно у Матросова выбора на самом деле не было, но история хранит массу аналогичных примеров по-настоящему непринудительного самопожертвования). Однако с точки зрения итоговой полезности альтруистического акта нет разницы, благодаря каким особенностям тела или духа он выполнен, главное, что существо оказалось на него способно. Кстати, в атакующем рое пчел далеко не все особи решаются на самоубийственную атаку. Поэтому, наверное, лучше вопрос об «истинности» альтруизма лучше просто снять как бессмысленный. Если, конечно, мы предпочтем оставаться в рамках материалистической парадигмы. Или, в крайнем случае, осторожно условиться полагать истинным альтруизмом реципрокный при условии примерно равного вклада участников альтруистического процесса в общую копилку.

Итак, откуда альтруизм (особенно у животных) мог взяться? Вряд ли будет много возражений против того, что альтруизм изначально практиковался лишь в отношении близких родственников и восходил к родительским инстинктам. Однако выход альтруизма за границы ближайших родственников, пусть даже на условиях взаимности (реципрокности), выглядит уже не столь очевидным. И как я полагаю, механизм такого выхода теснейше связан с иерархическим построением групп. Ведь что есть иерархия, как не постоянное «самопожертвование» низов в пользу верхов? И много ли в таком самопожертвовании «реципрокальности» в этическом смысле этого слова? Ведь в благодарность за свою жертву особь получает (да и то негарантированно) лишь избавление от бо́льших страданий! Видимо есть смысл говорить о третьем (после родственного и реципрокного) виде альтруизма – принудительном (и вряд ли такой «альтруизм» многие назовут «истинным»). В чем сущность высокого РП? В ощущении высокой ценности (и даже – цены!) и важности собственной персоны в сравнении с ценностью персоны иной, что альтруизму противоречит по определению. Такой «герой», без колебаний ввязывающийся в конфликты во имя защиты своего статуса (вроде бы – храбрец!), часто оказывается (неожиданно для многих!) отчаянным трусом в ситуациях, когда ему противостоят слепые силы природы – противник, которого невозможно победить в ранговом поединке. Поскольку же шкура сильно дорога, то такой человек (или даже животное – у них такое наблюдается точно так же, как и у людей!) переключается на другую тактику выживания – не борьбы на повышение, но борьбы на самосохранение любой ценой. И наоборот, низкоранговый человек, оценивая свою жизнь весьма низко, может без особых колебаний пойти в огонь и воду, если это потребуется кому-то другому, но перспективы конфликта оценивает как крайне нежелательные – гораздо менее желательные, чем перспектива погибнуть от разгула слепой стихии.

Стало быть, предрасположенность к принудительной (как, видимо, и любой другой) альтруистичности обратно скоррелирована с ранговым потенциалом. Но с ранговым потенциалом также обратно скоррелирована способность к аддикции РП! Другими словами – чем ниже РП, тем более особь склонна складывать свой РП и РП других особей в борьбе за статус в группе! А значит -

ПУТЬ К ИСТИННОМУ АЛЬТРУИЗМУ, ВИДИМО, ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ АДДИТИВНОСТЬ РАНГОВОГО ПОТЕНЦИАЛА.