Трактир на Пятницкой. Агония. Вариант «Омега»

Все вышли из машины. Шурик оглядел старое трехэтажное здание посольства и сказал:

— Не шибко шикарно живете, Николай Николаевич.

— Этот дом занимало еще посольство царской России. Получили в наследство, — ответил Николай Николаевич и подошел к Шурику. — Напротив, — он показал на современное здание из стекла и бетона, — посольство Федеративной Республики Германии. Построили они свою резиденцию в шестьдесят шестом году. Живут, на нас любуются, очень им хорошо все видно. Так что мы с лучшими друзьями, можно сказать, лицом к лицу. Ну пошли, нас, наверное, заждались.

Когда входили в здание, Роберт поймал Шурика за полу плаща:

— Ты знаешь, что дом человека ругать нельзя?

— Так я спросил…

— Меньше спрашивай, жеребенок. Если старшему ты нужен, он сам к тебе обратится. Понял?

— Понял. — Шурик вырвался и вприпрыжку пустился догонять товарищей.

Когда все сняли плащи, причесались и привели себя в порядок, Николай Николаевич открыл какую-то дверь и сказал:

— Ребята, проходите, вас ждут, а мы с Михаилом Петровичем сейчас вас догоним. — Он закрыл за боксерами дверь и повернулся к Сажину. — Сегодня у нас вечер отдыха, но сначала два слова о делах. — Он достал из кармана фотокарточку. — Вам этот господин знаком?

Сажин мельком взглянул и вернул фото:

— Вальтер Лемке, хозяин спортзала, где мы тренируемся.

— У меня к вам просьба, Михаил Петрович, постарайтесь не поддерживать с ним никаких контактов. — Николай Николаевич открыл дверь и взял Сажина под руку. — Под благовидным предлогом отказывайтесь от предложений господина Лемке. Ужин, совместная прогулка. Вы меня понимаете?

— Хорошо. — Сажин кивнул и вошел в зал, полный празднично одетых людей, которые стояли вдоль уставленного бутылками и закусками стола.

Черную шевелюру Роберта и светлый ежик Зигмунда Сажин нашел сразу, но рыжие вихры Шурика видны не были.

— Не беспокойтесь, вина вашим ребятам никто предлагать не будет.

— Я не беспокоюсь, — сердито ответил Сажин и пошел к столу.

В центре внимания, естественно, находился Зигмунд, он не успевал отвечать на вопросы, улыбался, молча кивал, наконец поднял руку и сказал:

— Все, товарищи, разговоры о боксе запрещены. Я в коматозном состоянии, вы меня избили сильнее, чем Бартен.

Кругом рассмеялись.

— Михаил Петрович, можно победителю бокал шампанского?

— Можно.

— Я тоже хочу шампанского, — заявил вынырнувший откуда-то Шурик.

Шурику протянули бокал шампанского, боксер хотел его взять, но, неуклюже расставив ноги, заскользил по паркету назад. Роберт, который держал боксера за локоть, вытащил его из круга.

— Понимаешь, дорогой, — он нажал пальцем Шурику на нос, — я принципиально против авансов. Ты выигрываешь первенство Европы. Приезжаешь ко мне, в Грузию, и я сажаю тебя на неделю вот в такую бочку с вином. — Он показал размеры бочки. — Договорились?

— Я никогда не расскажу тебе, где я был в тот вечер. Никогда. — Шурик взял банку с соком. — Я буду пить сок, а ты будешь смотреть. Тебе пить нельзя, жидкость прибавляет вес.

Петер с удивлением смотрел на стоявшего в дверях Лемке.

— Не ждал? — Лемке улыбнулся. — Можно войти?

— Проходи, Вальтер, проходи. — Петер захлопнул входную дверь и пошел вперед. — Сидеть, Макс! — крикнул он на зарычавшего рыжего бульдога. — Я думал, ты и не знаешь, где я живу, — говорил он, растерянно оглядывая комнату, пытаясь убрать на столе какие-то вещи. — Извини, не ждал, а старая Марта убирает у меня только по субботам.

— Брось, старина, что за церемонии. — Лемке достал из кармана бутылку «Мартеля» и поставил ее на стол. — Где можно раздеться?

— Черт возьми, Вальтер, — Петер помог Лемке снять пальто, — я неуклюжий хозяин. Знаешь, у меня никто не бывает, я и растренировался. — Он вышел в переднюю, пнул ногой заскулившего бульдога и повесил плащ и шляпу Лемке в стенной шкаф.

Потирая белые руки, Лемке оглядел гостиную, отодвинул стол и сел.

— У тебя очень мило, старина, — он опять оглянулся, — для такого медведя, как ты, очень уютно.

— Старый я медведь, Вальтер. — Петер поставил на стол два бокала и тарелку с виноградом. — Старики любят уют.

— Все мы не молодеем. — Лемке взял один бокал и протянул его хозяину. — Убери, Петер, тебе нельзя, у тебя через час тренировка с русскими.

— Да-да, Вальтер, ты прав. — Петер убрал бокал, потер ладонями шишковатую голову и посмотрел на Лемке. — Я рад, что ты зашел.

— Не ври, — Лемке улыбнулся, — старому другу врать нехорошо. Открой-ка лучше бутылку и налей мне коньяку.

— Я не видел, чтобы ты пил коньяк. — Петер открыл бутылку, плеснул в бокал; Лемке посмотрел на его руки и довольно кивнул.

— Но ты любишь коньяк, Петер? И кажется, именно эту марку?

— Ты наблюдателен, Вальтер. Я люблю старый «Мартель». — Петер сел напротив, снова потер голову и быстро взглянул на Лемке.

— Вечером допьешь бутылку. Сегодня вечером тебе захочется выпить. — Лемке взял бокал и заставил себя сделать глоток.

— Кури, Вальтер. — Петер поставил перед ним блюдце. — А что сегодня вечером? — Он погладил бутылку. — Уже давно мне каждый вечер хочется выпить.

Лемке еще отхлебнул из бокала и поморщился:

— Сегодня мне снова нужна твоя помощь.