Трактир «Разбитые надежды»

Ему вдруг стало жутко. Он не считал прежде, скольких убил сам – очень многих. Но всегда знал, кого и за что. Леха представил себя летящим в такой вот железной птице. Разве они кого-то убивают? Нет. Просто сбрасывают огромные яйца-гранаты и летят дальше. Леха опять почувствовал, как живущее с Того Дня чудовище жаждет свежей крови. Нет, так не должно быть.

* * *

Сохатый глядел на мирно пасущееся стадо.

– Запрягать придется и коров, – доложил брат Каноник. – Быков слишком мало.

– Придется, – согласился Настоятель, словно не услышав в тоне монаха затаенной надежды на отмену приказа. – Патроны выдал?

– Так точно. Восемь магазинов на каждого смиренного брата плюс еще столько же в каждой телеге. Кроме того, паломникам вручены штык-ножи и по шесть гранат. Братьям Каноникам также выданы короткостволы.

– Все правильно, – удовлетворенно кивнул Сохатый. – Подготовить транспорт к отправке. Проверьте втулки на колесах. Поломки и остановки недопустимы. Вплоть до момента, когда Лешагин холм покажется в прямой видимости, всем, кроме паломников, идти пешком. Никаких разговоров, никаких перемещений. Сигналы?

– Сигнальная таблица всеми выучена и лично мной проверена у каждого участника, – отрапортовал смиренный брат.

– Отлично. Вопросы есть? – Сохатый нахмурился, прочитав невысказанные сомнения.

– Так точно. – Монах заученно встал по стойке «смирно». – Разрешите задать, ваше преподобие?

– Разрешаю. – Отец Настоятель поправил снаряжение, проверил, легко ли расстегиваются гранатные подсумки, и мягко подпрыгнул на месте, не звенит ли что-нибудь в укладке.

– Я, – монах на всякий случай оглянулся, – да и вся братия в сомнении. Мы столько лет посылали за Рубеж наших женщин, заверяя, что их ждет там счастливая жизнь. А теперь же идем в тот край, подняв оружие.

– В сомнении пагуба. – Сохатый жестко поглядел на робеющего монаха. – Сомнение разъедает волю и лишает заслуженной победы. Древний мудрец сказал: «Всему свое время. Есть время разбирать автомат и есть время собирать автомат». Сейчас оно пришло. Много лет нам был посылаем искус для испытания веры и смирения. Мы с честью вынесли его. И, в награду братии, явился благой вестник по имени Лешага, дерзнувший указать путь к Вратам барьера Ужаса. Он не смог войти и рухнул у порога. Лишь совершенные, все эти годы посвящавшие себя великому служению, войдут за Рубеж, в царствие света. Многие годы мы посылали женщин в лучший мир, отдавая им должное и смиряя плоть долгим воздержанием. Теперь же мы сменим злобных нелюдей, бывших стражей барьера. Ибо кто, как не мы, достойны сей высокой доли. Еще вопросы?

– Никак нет! – гордо расправив плечи, отрапортовал воодушевленный брат Каноник.

– Вот и отлично. Тогда начинаем. Брат викарий остается за главного вплоть до моего возвращения. Если к исходу седьмого дня меня еще не будет…

– Такого не может случиться, ваше преподобие! – с жаром возразил монах.

– Если к исходу седьмого дня я не вернусь, – медленно повторил Сохатый, выделяя каждое слово, – вы знаете, что делать.

– Так точно! – со скорбью в голосе выдавил смиренный брат, пытаясь скрыть предательский всхлип.

– Иного ответа я и не ждал, – холодно отозвался Настоятель и пробормотал себе под нос: – Да поможет нам чертов Ноллан, если он там еще не сдох, на своей Луне.

* * *

Лешага вернулся чуть свет, лишь серая пелена туч слегка побледнела, знаменуя начало очередного дня. Радостный собачий лай возвестил его приход.

– Где ты был?! – бросилась к нему Лилия.

– В лесу, – буркнул он. При всем желании Леха не смог бы ответить точнее. Как в памятную ночь испытания на горе, он утратил счет часам и не ощущал границ реальности. А когда вновь обрел адекватное восприятие окружающего мира, был уже далеко от жаждущей крови ложбины.

– Я тут видела, – скороговоркой продолжала девушка, выплескивая мучавшие ее страхи. – Тут совсем недалеко обглоданный скелет! – она передернула плечами, то ли от ужаса, то ли от омерзения. – Кажется, это Бородач…

– Ну да, – безучастно кивнул Лешага. – Псы его сожрали. Он – их законная добыча.

– Псы?! – глаза Лилии стали неестественно огромными. – Сожрали?! – она точно подавилась словами и теперь выталкивала каждое с огромным трудом. – Псы?! Добыча?! – и тут ее точно прорвало. – Ты загоняешь дичь для псов, или, может, ты и сам поужинал Бородачом?! Ты вообще кто?! Ты – человек или говорящий хищник?!

Воин попытался обнять плечи разбушевавшейся девушки, притянуть ее к себе. Ему показалось, что так будет правильно. Но руки вдруг сделались неестественно тяжелыми, точно на каждой из них висел набитый доверху вещмешок с патронами.

– Не трогай меня! – взвилась дочь старосты. – Я, я…

– Я тебя люблю, – выдавил Лешага, пугаясь собственных, так необычно звучащих слов и понимая, что их уже никак не воротить. – И я человек.

Лилия замерла с открытым ртом, не имея сил ответить. Затем порывисто обняла могучего воина и зарыдала, уткнувшись лбом в плечо.