Трактир «Волшебная жемчужина»

– Женщин? – Енын округлила глаза. – То есть он может попросить…

– Именно, – мрачно кивнул он, прохаживаясь по пещере и, к своему сожалению, больше не ощущая того спокойствия, которое всегда царило в его душе.

– Что ж… – У Енын было такое лицо, словно она решилась на крайнюю меру, и злость, как змея, ужалила Сина прямо в сердце.

– У тебя что, совсем нет гордости и чести? Ты даже на такое готова пойти? Да еще с кем! С этим уродливым мохнатым чудовищем! Я не допущу этого, Енын! – Впервые со времени их первой встречи Син назвал ее по имени и сам почувствовал, что тем самым переступил какую-то невидимую, но важную грань. Словно сразу стал гораздо ближе, чем того требовали приличия. Он раздраженно откинул полы турумаги и отвернулся, полыхая от злости.

– А кто в этом виноват? Я настолько отчаялась, что готова на все! – Енын вскочила со стула, ее глаза сверкали, и, казалось, она готова кинуться на Сина с кулаками. Он опешил и даже невольно отступил назад, будто она действительно могла причинить ему вред.

– Ты поверила моему брату? – решил он прибегнуть к еще одному аргументу. – Действительно, думаешь, что останешься в живых, если поможешь семи несчастным душам? Это просто его манипуляции, он использует тебя! Магия, которая нас связала, необратима, я говорил тебе это много раз!

– Но твою пещеру тоже невозможно было разрушить, однако она меняется на глазах, и ты не можешь это контролировать. Значит, подвластные тебе чары не работают или работают неправильно. Выходит, что и связавшая нас магия тоже может дать сбой, – упрямо возразила Енын.

– Это совсем другое! Пещера – олицетворение моего внутреннего мира, и она меняется, когда меняюсь я, вот в чем дело! – выпалил Син, поздно спохватившись, что сказал лишнего. Имуги, Ино и Енын смотрели на него во все глаза.

– И почему же ты стал меняться? – прошелестела Енын, не сводя с него странно блестевших глаз. Син от досады скрежетнул зубами и провел ладонью по волосам, пытаясь успокоиться.

– Это тебя не касается, – отрезал он и добавил, чтобы развеять все сомнения. – Можешь делать что хочешь, я не буду мешать. Кстати, один из токкэби частенько ко мне захаживает, уверен, вы найдете его неподалеку от трактира. Желаю удачи.

И он удалился к себе, больше не удостоив Енын и взглядом. Его покои, которые когда-то украшали зимние узоры, большие пушистые снежинки и прекрасные ледяные скульптуры, сейчас превратились черт знает во что, как и вся пещера. Теперь на высоких стенах упрямо расползался темно-зеленый мох, а вместо скульптур вдоль стен красовались пушистые кустарники. Их ветви пока еще были без листьев, но Син, который отлично разбирался в травах, уже определил, что это мюленбергия[30].

Раздраженно вздохнув, он сел на деревянный табурет напротив большого зеркала и с неудовольствием посмотрел на себя. Куда подевалась благородная бледность? Щеки тронул румянец, на высоких скулах появился легкий загар. Словно сейчас не разгар зимы, а жаркое лето.

Как же так вышло, что вся его жизнь вышла из-под контроля? Пожалуй, стоило все же посмотреть в глаза ужасной правде и признать, что в первую очередь изменился он сам. Но о причине его внутренних изменений думать было страшно и даже опасно. Син тряхнул головой, отгоняя так и норовившие выскочить из наглухо закрытого тайника мысли, и все же решил вернуться к Имуги и Енын. Он знал, что токкэби, несмотря на внешнее дружелюбие, могут быть коварными и опасными существами.

Син не мог остаться в стороне и просто наблюдать за тем, как эта глупая человеческая девушка падает в пропасть. Ей нужно помешать любой ценой, ведь в противном случае – Син чувствовал это – его пещера действительно разрушится, как и его внутренний мир.

Он вернулся в трактир, опять украдкой наблюдая за разворачивающейся сценой. Имуги позвал гоблина, который теперь сидел, нахально развалившись на стуле рядом со змеем, и бесстыдно разглядывал сидящую напротив Енын. От его наглого взгляда кровь бросилась в лицо, но Син сдержался и остался на своем наблюдательном пункте.

– Зачем же вы меня позвали? – хрипло спросил гоблин, мерзко осклабившись.

Голос у него был грубый, низкий – под стать внешности. Енын смотрела на токкэби со смесью потрясения и отвращения, что не могло не радовать. Конечно, увидев это чудовище во всей красе, она наверняка сразу же оставила мысли о «плате» за его золото.

Гоблин выглядел весьма экзотично в глазах обычного человека: покрытое шерстью тело, маленькие рога, пробивающиеся сквозь волосы на лбу, злобные черные глазки и в довершение всего – ярко-синий шелковый ханбок, который обычно носили только аристократы. Чудовище в человеческой одежде. Для Сина, который за долгие столетия привык к странным существам в своем трактире, внешний облик токкэби не являлся чем-то необычным. Но Енын, похоже, была потрясена и молчала, старательно отводя взгляд от гоблина. Син невольно фыркнул: «А чего ты ожидала, маленькая госпожа, выросшая в тепличных условиях? Думала, он окажется прекрасным принцем из твоих дурацких романов?»