Трактир «Волшебная жемчужина»

Однако, подойдя к двери матушкиной комнаты, Хэиль удивилась, что внутри темно. Мама не любила темноту, и в ее покоях свет горел даже ночью. Дурное предчувствие холодным жгутом свернулось в животе. Дрожащей рукой она отворила дверь, уже зная, что увидит лишь пустую комнату. Чувствуя, что пришла беда, Хэиль бросилась вон со двора, следуя за едва уловимым кедровым ароматом. Смешанный с чужими запахами, он едва улавливался, однако молодая лиса безошибочно шла по следу, с каждым шагом ощущая, как леденеет сердце. Оно кричало о том, что случилось страшное. Чувство безвозвратной, непоправимой потери обрушилось на нее со всей силы, придавив к земле. Хэиль неслась по узким улочкам, уже оставила позади деревню и вдруг поняла, что мама пошла к реке.

«Она бессмертна, она не может умереть, она бессмертна!» – как мантру повторяла она, но сама себе не верила. Очистившийся от чужеродных запахов кедровый аромат вывел ее на берег, где брала свое начало река Хан. И тогда Хэиль увидела.

Маленькая хрупкая фигурка стояла у воды и говорила что-то, в мольбе протягивая руки. Юная лиса бросилась к матери, но не успела сделать и нескольких шагов, как черное полотно реки пришло в движение, закручиваясь в огромную воронку, и из центра водоворота показалась змеиная голова. Хэиль остолбенела.

Узкие желтые глаза смотрели на маму, длинное тело скользнуло на берег и свернулось кольцами возле отчаявшейся кумихо. Хэиль стояла ни жива ни мертва, потрясенно глядя в родные глаза, которые узнала бы даже в непроглядной ночной тьме. Это был Имуги.

Мгновенная вспышка радости от встречи с любимым быстро погасла и уступила место страху. Почему он здесь, разговаривает с ее матерью, да еще и в своем первородном облике? Хэиль сделала несколько осторожных шагов по направлению к ним, как вдруг… Змей обвил кольцами казавшуюся крошечной по сравнению с ним кумихо и, подняв ее, словно пушинку, утянул с собой в черные речные воды.

Оглушенная только что увиденным, Хэиль несколько мгновений не могла сдвинуться с места. Не осознавая, что произошло, она сделала еще несколько шагов к реке и хрипло выкрикнула:

– Мама!

Но никто не отозвался. Вода сомкнулась над головой Имуги и кумихо, вновь превратившись в нетронутую гладь.

– Не могу в это поверить! – ахнула Енын, прижав ладони к щекам. – Имуги не мог… он же не такой… он хороший!

– Хороший… – всхлипнула Хэиль, ее лицо скривилось в болезненно-злой гримасе. – Правда, убил мою мать.

Енын не знала, что думать и говорить. Все, что она сейчас услышала, казалось невероятным, и наверняка у всего этого было какое-то объяснение.

– Не может быть, – прошептала потрясенная до глубины души Енын. – Но как… как это возможно? Почему?!