Трактир «Волшебная жемчужина»

Она села за стол, где обычно сидел Имуги, и зачерпнула воду из бочки. Интересно, куда подевался змей? В полной тишине пустой пещеры она думала о том, как непредсказуема жизнь. Еще неделю назад Енын и подумать не могла, что судьба приведет ее к этому моменту. Закрыв глаза, она вспомнила неожиданное признание Сина в дверях ее спальни и его мгновенное исчезновение после этого. А затем – щемяще-волнующий сон, печальные глаза духа и обреченность, которая сквозила в его взгляде.

Но как он мог ее полюбить? Неужели это возможно? После всех его жестоких слов, после того, как цинично говорил, что ее жизнь для него ничего не значит? Енын болезненно зажмурилась и закрыла уши ладонями, словно это могло помочь ей скрыться от тех слов, что он произнес наяву и во сне. И почему при воспоминании об этом так сильно бьется сердце, так горит лицо, и в голову приходят самые неприличные мысли? Неужели Енын тоже что-то чувствует к нему? Это безумно, нелогично и неправильно! И вместе им никогда не быть…

– Еще одна несчастная пара в нашем трактире? – раздался за спиной голос Имуги, и Енын вздрогнула от неожиданности.

Змей устало опустился напротив и зачерпнул воды из бочки. Выглядел он измученным и больным.

– Не отрицай, ты тоже что-то к нему чувствуешь, просто не хочешь признавать, – вытерев губы тыльной стороной ладони, сказал он, едва Енын собралась что-то возразить.

– Даже если и так, то что это меняет? – грустно ответила она.

– Вы еще не успели совершить роковую ошибку, которая разведет вас навсегда. У вас еще есть шанс все исправить. А вот у меня его нет, – развел руками змей и грустно улыбнулся.

– А если бы мог? Исправил бы? – осторожно спросила Енын, опасаясь касаться болезненной для него темы, но все же сгорая от любопытства узнать точку зрения Имуги.

– Не смог бы. – Он обреченно покачал головой. – Это мое предназначение, как предназначение Сина управлять природой. Я не могу отказать страдающей душе и должен принимать всех, кто хочет навеки погрузиться в темные пучины вод.

– Значит, у вас с Хэиль даже не было шанса… – Енын было так горько за подругу и Имуги, так жаль их растоптанной любви, что на глаза навернулись слезы.

– Был, только я понял это гораздо позже. Знаешь, почему я живу на суше, а не в воде? Чтобы больше никто не смог воззвать ко мне в желании свести счеты с жизнью. Поэтому я уже больше ста лет надоедаю Сину здесь и только иногда выхожу в родную стихию. Жаль, я раньше этого не сделал. Но кто мог знать, что матушка Хэиль решится на такой шаг.

– Как все это грустно, просто сердце разрывается! – покачала головой Енын.

– Хэиль была, есть и всегда будет моей единственной. Я готов сделать что угодно, лишь бы она простила… не меня, а в первую очередь себя. Я знаю, что она винит во всем себя, хоть и говорит, что ненавидит меня. Если бы только моя Хэиль отпустила свою боль и снова стала счастливой… Я бы отдал за это все.

Под влиянием чувств Енын накрыла своей ладонью руку Имуги в молчаливой дружеской поддержке. Он печально улыбнулся.

– Ты смогла растопить сердце Сина, и если тебе удалось даже это, то, я не сомневаюсь, вы найдете способ остаться вместе.

Остаток ночи Енын провела в беспокойных мыслях. Слова Имуги не выходили из головы. Остаться вместе… До вчерашнего вечера эта мысль никогда не пришла бы ей в голову! Остаться с Сином? Как это будет выглядеть? Она – дочь министра, пусть и нарушившая все заветы и правила, но все же Енын надеялась когда-то вернуться домой и вновь обрести тот покой, которого ее лишил появившийся в канун нового года Син. Он – всесильный дух, почти божество, их связали магические узы, которые пока не представлялось возможным разорвать. А если у нее это и получится, то что случится с Сином? Останется ли он по-прежнему повелителем стихий или?.. Пещера, которую она должна каким-то образом разрушить, была средоточием его внутренней энергии, выражением его души. А если уничтожить душу, разве Син будет в порядке? Не означает ли это конец его существования? И разве сможет она дальше жить обычной жизнью, если по ее вине исчезнет тот, кто стал ей… дорог?

Енын ворочалась на мягкой перине, пытаясь понять, когда в ее сердце зародились чувства к духу, которого совсем недавно она люто ненавидела. Искала и находила неявные подтверждения этому: восхищение его красотой, сочувствие к его одиночеству, благодарность за то, что спас ее от шамана. И желание разбить его ледяной кокон, за которым, оказывается, скрывалось теплое, человеческое сердце.

Утром она чувствовала себя разбитой и больной. Хэиль выпросила у Сина напиток бодрости и принесла ей прямо в постель.

– Ты хочешь пойти в притон торговца Юна сегодня? Может быть, стоит отложить все на пару дней? Ты неважно выглядишь, – сказала Хэиль, наблюдая, как Енын по глотку отпивает теплый терпкий напиток.

– Откладывать нельзя, – мотнула она головой. – Для меня каждый день на вес золота, а Ино, если верить словам Ханнелиума, уже четвертая душа, которой я должна помочь. И тогда я буду еще на шаг ближе к спасению.