Трамвай без права пересадки

Они принесли карамультук и целились в меня, но ружьё не выстрелило, только громко испустило дым. Откуда у этих крестьян взяться настоящему оружию. Я мог бы убить их всех, по одному, но не стал делать этого. Быть может, они будут благодарны мне за свои жизни и не станут больше приходить, чтобы убить нас. Они кричали мне: «Шайтан! Шайтан! Чтоб ты сдох!» Но подойти ко мне с вилами или ножом никто не отважился.

Они стали только осторожно подбираться к дому и звать:

— Эй, маленький Ягнат, выйди к нам.

Но когда они позволили себе заступить за край дороги, я прогнал их.

А он сидел возле Айумы и играл её пальцем.

— Один, мамка. Один, мамка. Один, один, один, — говорил он. И иногда: — Дай есть.

Ночью мне удалось поймать больного зайца и я принёс в дом еду. Мы ели.

Что ж, не так уж плохо быть со мной, хоть и стар я уже. Да, я стар, и слаб, и нет у меня подмоги. И я не хочу думать, что́ будет завтра, когда те снова придут за ними — за малым и старухой. Наверное, мне придётся драться с ними, и у них будут вилы или удавки, а у кого–нибудь найдётся и ржавая сабля со времён войны. Наверняка я умру.

Но что делать. Как ушла Айума, вожаком нашей стаи стал я. И я должен защищать малого. И я буду защищать его, пока цел в пасти хоть один зуб.

Семидневие

День первый

Они всё же начали.

Только–только взялись падать первые бомбы, как сразу отключился свет. Это очень неудобно. Мало того, что приходится писать мой дневник в темноте, так ещё и не видно себя в зеркале. Ну и что такого? — хмыкнет кто–нибудь. А то, что я как раз стоял и брился, когда пропало электричество. А бритва у меня электрическая. Вот и представь теперь, неведомый мой хмыкатель, как я явлюсь на судный день, пред очи Божьи, бритым на одну щёку. И седину проредить я тоже не успел. В последнее время у меня развелось много седых волос и я их ежедневно удаляю — выдёргиваю. Для этого нужны хорошие нервы, но прежде всего — хорошее освещение, а где его взять? Я мог бы заняться этим у окна, если бы они не заставили всех соблюдать светомаскировку. Чтобы сделать окна светонепроницаемыми, я снаружи закрасил их зелёной краской (была ещё синяя и коричневая, но мне больше нравится зелёный цвет). Получилось так зелено, что я не удержался и нарисовал поверх синие васильки с коричневыми стебельками. Изнутри обклеил стёкла пластырем и скотчем, исключив попадание света не только изнутри наружу, но и наоборот. И вот она, благодарность за мою законопослушность — зарасту теперь сединой, как старый лунь.

Долго искал станок для бритья. Нашёл. Но оказалось, что единственное лезвие, которое у меня осталось, заржавело и затупилось ещё лет надцать тому назад.

Бомбы падают где–то в стороне парка. Хм. Какой им смысл бомбить парк, не понимаю. Как всё же глупы наши враги. Мы победим, я в этом нисколько не сомневаюсь. И дабы выразить врагам своё презрение, не стану спускаться в бомбоубежище. Тем более, что толку от этого, говорят, меньше, чем немного, потому что бомбы у врагов какие–то специальные, которые могут разрушить даже глубоко скрытый под землёй бункер. Можно подумать, у нас в городе полно подземных бункеров. Глупцы, глупцы.

Время обеда, а электричества так и нет. Видно, его теперь уже и не будет. Зря Господь сотворял свет. Задаюсь вопросом: есть ли что–нибудь такое, созданное Богом, чего человечество не могло бы разрушить в неудержимом тупоумии своём? И прихожу к ответу, что нет — нет ничего такого.

Слава Богу, у меня есть консервы. Ну и ладно, пообедаю сухпайком, что ж теперь. Хотя, консерванты безусловно вредны.

Опять бомбят. Где–то близко.

Очень скучно без телевизора и компьютера.

День второй

Никак не могу приспособиться прореживать седину. А она, словно почуяв мою беспомощность, расширяет свои владения. Этак я к концу войны бесповоротно поседею. Пытался выщипывать волосы в том полумраке, в котором теперь приходится жить, но через несколько минут понял, что занимаюсь мазохизмом и бросил. Чёрт с ней, с сединой.

Сегодня отключили воду. Видимо, разбомбили водонапорные станции. Интересно, враги это делают специально, или просто валят бомбы куда ни попадя, и их так много, что они просто не могут не разрушить инфраструктуру? Кстати, несколько бомб упало в соседний квартал. Похоже, у врагов есть какой–то план относительно бомбёжек — они не просто сеют бомбы куда попало, а разделили город на участки и бомбят их один за другим поочерёдно. Мне так кажется. Слава Богу, у меня всегда отстаивается пятилитровая бутыль, так что несколько дней мне ещё не понадобится отправляться на поиски воды, если соблюдать режим жёсткой экономии. А выходить не хотелось бы — как–то страшно оказаться совсем ничем не защищённым от этого неба.

Поставил на плиту воду — сварить яйцо. Яйцо стояло минут десять, но вода так и не закипела. Только тут вспомнил, что электричества нет. Смеялся.

Опять бомбят. И опять соседний квартал, только южнее, рядом с тем, что бомбили давеча. Ну точно, они действуют по плану, методично. Не такие уж они и тупые, эти враги. Но зато выходят ещё бо́льшими мерзавцами.