Трамвай

Паника охватила сознание нашей героини. Она схватилась за голову, а потом прикусила пальцы на руках. Память отказывалась выдавать эту информацию несмотря на все отчаянные попытки вспомнить. Мало того она поняла, что не может вспомнить как выглядит ее дом и в каком районе находится. Марина судорожно стала перебирать в памяти базовую информацию, проверяя что еще исчезло и пока особых пробелов не обнаружила. Она помнила, как выглядят ее родители и их имена. Название своего города и аббревиатуру университета, даже внешность вахтера на пропускной в ВУЗ. Поэтому можно было успокоиться, но она услышала разочарованный голос Клары:

– Жаль! Уже не помнишь. Значит не так уж недавно ты здесь появилась. Очень жаль! Ну тогда хотя бы назови фамилию! Это тоже сочная информация!

И тут снова Марину ждал провал. Женщина вдруг осознала, что с тех пор как она попала в эту странную историю никто не называл ее по фамилии и сейчас она попросту не помнила ее.

– Тоже не помнишь? Ну вот! Крах надеждам! – Клара увидела, как на глаза блондинки навернулись слезы и поспешила успокоить ее. – Не переживай ты так! Это нормально! Первое что забывают – это именно адрес и фамилию. Остальное ты наверняка помнишь и сможешь помочь мне пополнить мои знания. Так что перейдем к чему-нибудь базовому и фундаментальному.

Но перейти к базовому и фундаментальному они не успели потому что за тряпочной занавеской там, где был вход в чрево притона начались какие-то крики, шум и возня.

– Казимир, в чем дело? – раздраженно крикнула хозяйка этого места, но Казимир не откликнулся.

Шевеление под пологом продолжилось и вскоре стали слышны глухие удары и стоны. Потом кулиса одернулась, впустив звуки сопровождающие разудалое веселье свободных личностей и почти сразу в подсобку ворвался Виталий Лисецкий! Впервые с той ночи в переулке перед посадкой в трамвай преподавательница видела своего студента ясно и отчетливо.

– А! Это ты! – разочарованно протянула Клара. – Где Казимир? Почему ты врываешься без разрешения?

«Как же он опаршивел!» – неожиданно для себя подумала Марина. – «Волосы засаленные, одежда грязная, взгляд бешеный! Вероятно, он все эти недели просто бродяжничал».

– Заткнись! – тем временем взревел Виталик, обращаясь к Кларе. – И не вздумай дергаться! Твой Казимир сейчас отдыхает, – он показал ей внушительный кулак, испачканный кровью на костяшках. – И если ты не хочешь, чтобы я и тебя угостил, то просто открой дверь. Ее я забираю!

– Ради Бога! – сказала она нарочито равнодушно, подняв обе руки вверх. – Идите куда хотите! Психов мне еще здесь не хватало! Дверь не заперта! – директор кивнула куда-то в сторону, очевидно указывая на выход позади себя. – Только за собой закройте. Холодно.

Виталик сграбастал онемевшую от неожиданности Марину и рванул вместе с ней на улицу.

– Идите, ребятки! – произнесла Клара, когда за ними захлопнулась дверь. Все равно ведь вернетесь. Только помнить она будет меньше. Вот блин! – и она в сердцах запустила карандашом в брезентовую стену.

Марина снова оказалась на улице. Холод мгновенно охватил ее. Виталик держал ее за руку, и они вместе бежали прочь от купола шапито. Чем дальше они удалялись, тем меньше света было вокруг. Серая мгла вновь отвоевывала пространство, окутывая все вокруг.

Сначала были слышны подбадривающие крики студента, в очередной раз спасшего свою даму сердца, который призывал ее двигаться быстрее иначе возможно преследование со стороны дикой секты «отрицающих». Но с каждым метром его голос становился все глуше и вскоре совсем перестал быть слышим. Марина на бегу глянула влево туда где был ее неутомимый спутник и ожидаемо увидела только смутный силуэт. Все вернулось на круги своя.

Женщина понятия не имела слышит ли он ее и решив проверить крикнула:

– Стоп!

Тот остановился и развернулся к ней.

Значит слышит. Односторонняя передача информации была вполне возможна.

– Хватит бегать! Я выдохлась! – сказала она ему. – Никто за нами не гонится. Можно идти пешком.

После этих слов они действительно размеренно зашагали, обходя мусорные кучи и стены гаражей в давешней трущобе, через которую Марине уже приходилось пробираться.

Минут десять она молчала. Потом, когда они вышли на какую-то улицу, пересекающую по-прежнему непрезентабельный, но все-таки настоящий квартал женщина устало заговорила с ним. Ответы его были недоступны и поэтому она предложила собеседнику монолог без права возражающей реплики.

– Зачем ты снова здесь, Лисецкий? – задала она вопрос, и сама ответила на него. – Чтобы опять мучать меня? Своей бесконечной и утомляющей прилипчивостью. Нет. Ты не подумай. Я благодарна тебе за то, что ты вытащил меня от этих извращенцев. Кстати, ты-то как там оказался? Постой. Я угадаю. Ты не нашел места где жить в этом проклятом городе и подался в этот табор? Скорее всего так и есть. Так вот, Виталик, я не знаю, что лучше – твое общество или тот вертеп. По ощущениям одинаково приятно.