Трамвайность

Веник вздохнул. Проблем явно прибавилось. Вот поэтому он всегда старался избегать конфликтов. Если молчать и поддакивать любой глупости, можно сойти за приятеля. Только вот какой ценой? Обязательно станет тошно от собственной трусости. Но если искренне высказываться, то можно с легкостью заиметь себе врага. Прямо как сейчас. Теперь Жмых видит в нем соперника, если не хуже, и неизвестно, какую гадость способен устроить тощий заместитель. Впрочем, Веник все-таки был рад, что не смолчал. Будь что будет, струсить он еще всегда успеет.

Трамвай проезжал мир за миром, а пассажиры не появлялись. Переходы больше не вызывали неприятных иллюзий, отзываясь лишь легким головокружением и клубничным ароматом.

Веник с опаской глазел в окна, но там не было ничего нового. Только в Тицене на площади собралась толпа людей с транспарантами и бело-черными флагами. Никто не обращал внимания на трамвай, и Веника это полностью устраивало.

На отрезке Пепелища под вагоном вновь раздавались неприятные металлические звуки, словно трамвай перемалывал гигантских гусениц.

Чтобы отогнать страх, Веник решил изучить главную книгу для кондуктора. В перерывах между обзыванием его «мосгрязью» и перемалыванием всех качеств «тупоумной» Кицы Жмых все-таки успел объяснить, что «Собсулитат» – это аббревиатура. Полное название расшифровывалось как «СОБрание Статей, УЛожений И ТАможенных Требований».

Раскрыв книгу на случайной странице, Веник прочитал:

«…Из мира Ольд запрещено вывозить любые статуи, памятники и монументы, а также отдельные их части. Исключение составляют официальные запросы Теней».

Трамвай как раз проезжал зеленотравье Ольда. Каменные истуканы вдоль пути с укором смотрели на Веника. Они словно хотели сказать: «Куда же ты угодил, паренек? Герой приключенческих историй из тебя неважный». Веник и сам это понимал. Вот Патефон – другое дело. Активный, общительный, дерзкий, сильный. Интересно, как он сейчас? Очнулся? Вспомнил что-нибудь?

– Остановка «Ольд-2»! – объявил Палиц.

Разговаривая друг с другом, в трамвай вошли двое парней. Один в очках с колокольчиками и вещевым мешком – Лори. Второго, низкорослого крепыша в соломенной шляпе, Веник не знал.

– Э-э-э, передаем за проезд, – брякнул Веник. – То есть платим. Оплачиваем. В общем, я кондуктор. Вместо Артаны Кицы.

– А, Веник, легких крыльев! – воскликнул Лори. – Степан Ильич все-таки смог добиться от Теней твоего назначения. Поразительно. Не думал, что у него получится. А Кица? Ее просто отстранили?

– Ее арестовали. За контрабандную Книгу Памяти в кабинете. Увели в какую-то Клетку.

– Бред зеленого пеликана. Артана хоть и забывала иногда свое имя, но пойти на преступление, нарушить закон даже случайно – нет, она никак не могла. – Лори потряс головой, и колокольчики на его очках возмущенно зазвенели.

– Однако ее отправили в Клетку.

– Я не верующий, но сейчас помолюсь. Великий Птах, вызволи из клети наветов пичугу по имени Артана Кица. – Лори развернулся к своему спутнику. – Малек, вот видишь. Пока ты копаешься в пыли Ольда и думаешь, что благодать Кабу распространяется на все миры, Артану Кицу, нашу милую Кицу сажают в Клетку по обвинению в контрабанде.

Малек расплылся в улыбке, его голубые глаза лучились доброжелательностью:

– Гармония живет в сердце каждого. Нужно лишь отворить двери для любви и всепрощения.

– Лучше бы молчал. И давай плати за билеты, ты мне должен за прошлый товар, который остался в Кабу. – Недовольный Лори занял место у окна.

В голубых глазах Малька не возникло и намека на протест. Продолжая улыбаться, он протянул Венику плоские камешки с дырочками: «Два тука, вот».

Веник подумал, что вряд ли его хотят обмануть, всучив гальку вместо денег. Поэтому оторвал бумажные треугольники с нарисованной статуей коня и вручил их Мальку. Первые пассажиры, которых он самостоятельно обилетил, – хоть и сомнительный, но все же повод для гордости.

Когда трамвай миновал Коня и Черное озеро, а в окне замаячила гора с очертаниями другой большой статуи, Лори произнес:

– Вот бы наведаться в Старое Депо. Представляю, какие сокровища там могут быть. Но икки…

– Икки настолько опасны? – спросил Веник. Он не успел рассмотреть мелькнувшее изваяние Девы, – трамвай совершил Переход в следующий мир.

Лори в ответ продекламировал:

Как ночь опустится, выходят на охоту дети,
А ты беги от них, пока фонарь твой светит.
Погаснет, и вонзятся зубы в плоть,
Чтоб мясо в фарш перемолоть.

Заметив непонимающие взгляды, Лори стал оправдываться:

– Что вы смотрите? У меня зависла «Неизведанная поэзия» Пфаля Гордого, вот и почитываю ее в свободное время.

– Дети? Я думал, они монстры, – решил уточнить Веник.