Трансфер

Проходят минуты, и мы меняем тему, говорим ни о чем. Это легче, чем говорить о моей матери или душераздирающе обсуждать тему похорон Ричарда. Мы не говорим о моем отце. Мы говорим на простые, обыденные темы. Темы, которые заставляют меня чувствовать себя комфортно. Темы, которые заставляют меня улыбаться. Но в конце концов эти темы заканчиваются, и я замечаю, что доктор Монтгомери смотрит на часы. Понимание того, что наша встреча подходит к концу, оставляет меня со смешанными чувствами. Я все равно радуюсь тому, что сделала, мне будет не хватать комфорта, который я почувствовала во время нашего общения. Хорошо, что есть такие люди, которые могут выслушать, дать совет и наставления, в которых я так отчаянно нуждаюсь после смерти Ричарда.

Это было хорошо. Прийти к нему было правильным решением. С плеч словно сваливается небольшой груз.

— Сегодня ты провела большую работу. И сделала ты это действительно хорошо. Первый шаг — самый трудный. Но у тебя получилось.

Престон улыбается и берет со стола черный кожаный блокнот. Когда я тяну к нему свою руку, наши пальцы соприкасаются. Мягкая кожа его большого пальца задевает мою, это отзывается румянцем на моих щеках, когда доктор передает мне блокнот.

— У меня есть для тебя небольшое задание.

— Задание?

— Да, я хочу, чтобы ты вела дневник. Записи о том, как ты себя чувствуешь. Если паническая атака начинает формироваться, запиши первые признаки. Неважно, что ты думаешь, или что чувствуешь в тот момент, я хочу, чтобы ты записывала, договорились?

— Ты будешь читать это после? — пожалуйста, скажи нет. Пожалуйста!

— Я буду просить тебя, чтобы ты читала мне, о чем написала, так мы сможем определить твои триггеры [7], но нет, сам я читать не буду.

Это я могу принять, пока буду уверена, что смогу выбрать то, что говорить ему.

— Хорошо. Я сделаю это.

— Отлично. Кроме этого, я отправлю по электронной почте несколько методов и практик, как бороться с наступающей паникой.

Я смеюсь над его предложением.

— Я просто представила себе обновленные устаревшие методы, которыми ты заставишь меня воспользоваться.

— Нет, ничего подобного.

На мгновение на его губах появляется улыбка, но только на мгновение, потому что он тут же берет себя в руки, и маска профессионала возвращается. Неважно, насколько мало это было, но я уже скучаю по его улыбке.

— Там будут примеры техники дыхания и визуализации упражнений. Еще оставлю тебе информацию о нескольких группах поддержки, на которых можно поприсутствовать, если сочтешь необходимым. Веришь или нет, но есть много людей, которые после перенесенного горя страдают от похожих панических атак. Возможно, захочешь пообщаться с другими, кто прошел через подобное.

Престон склоняет голову над столом. Я наблюдаю, как он строчит что-то на обратной стороне визитной карточки, поднимает и передает мне.

— И, если будет необходимость, я написал тебе мой прямой номер. Пожалуйста, не стесняйся позвонить мне.

Иметь его номер опасно. Мысль о телефонном звонке... Я никогда не смогу воспользоваться им. Если только я это сделаю, боюсь, никогда не захочу остановиться.

— Я даже не рискну это сделать, доктор Монтгомери.

— Возможно не сейчас, но, может, наступит время, когда ты будешь нуждаться в этом.

Надеюсь, что он не прав.

*** 

Я стараюсь написать Сидни сразу, как только выхожу, но она не отвечает, так что я возвращаюсь домой.

— Как все прошло? — кричит она из гостиной, пока я закрываю дверь.

Роняю ключи на столик, повернув голову в ее сторону. Иду в гостиную, она бросает в сторону журнал, который читала, и наклоняется вперед, очевидно, ожидая, когда я начну рассказ.

— Хорошо, — бормочу я.

— Ты должна мне все рассказать. Вы выяснили причину твоих кошмаров?

— Сид, это была моя первая консультация, — невозмутимо говорю я. — Неужели ты думаешь, мы выяснили это так быстро?

Она морщится.

— Ну, и о чем вы тогда говорили?

— Он спрашивал о моей работе. Я рассказала ему о маме.

— Ты сказала ему о своей маме? — в ее огромных глазах шок.

— Ну, я рассказала ему, что моя семья — это только я и она, вот и все.

— О-о.

— Это было странно, Сид. Рассказывать кому-то свои проблемы.

— Что-нибудь еще?

Я издаю стон.

— Боже мой, Сидни, я не успела открыть дверь, и ты уже устроила мне допрос с пристрастием, — сажусь рядом с ней на диван. — Я умираю с голоду. Может, закажем что-нибудь?

— Да, конечно.

— Что закажем?

Достаю свой телефон и просматриваю номера доставки, сохраненные в нем.

— Пицца?

— Пицца — это хорошо. Итак, это все, что я получу? Странно.

— Да. Ты же понимаешь, я не знала, о чем говорить и чего ожидать, что странно.

— Итак, в принципе, ваше первое общение было похоже на первое неловкое свидание, верно?

— Это именно то, на что это было похоже.

И да, это было почти оно. Этот неловкий момент, когда ты смотришь на парня и думаешь «Господи, он всегда такой красивый?». Только это было не свидание. Он — мой врач, так что сейчас подобные мысли неуместны.

— Говоря о первом свидании... Он все еще такой же горячий, как и раньше?