Читаем Трансильванские часы полностью

ХАРКЕР (закрывает уши руками). ХОРОШО-ХОРОШО-ХОРОШО-ХОРОШО-ХОРОШО!!!

(Абсолютная тишина. ХАРКЕР идет к ДРАКУЛЕ, который ждет, пока тот переступит некую черту, невидимый порог, а потом направляется к нему, чтобы поприветствовать гостя).

<p>Картина 4</p>

(Замок. ХАРКЕР пожимает протянутую руку ДРАКУЛЫ, затем отдергивает свою руку, словно удивленный холодом, который идет от руки хозяина замка. Тикают часы. Воют волки).

ДРАКУЛА (спокойно, вежливо, чуть с грустью). Пожалуйста, присаживайтесь и отужинайте, будьте так любезны. Прошу извинить, что не составляю вам компанию, но я уже поел, чуть раньше. Пожалуйста, присядьте.

(ХАРКЕР смотрит на него. ДРАКУЛА – приятного вида господин средних лет, с проницательным взглядом и сдержанными, чуть ироничными манерами. Одет просто, даже консервативно, в его внешности нет ничего гротескного. Это его поведение, достаточно загадочное, и окружающая обстановка, мягко говоря, страшноватая, заставляет ДЖОНАТАНА нервничать).

ХАРКЕР. Вы очень добры. О, вино. Свежий хлеб. Курица. Вы меня ждали.

ДРАКУЛА. Пожалуйста, ешьте. Вы гость. Я – хозяин, берите и ешьте. Ради меня, пожалуйста, насыщайтесь.

ХАРКЕР. Премного вам благодарен.

(Он садится и начинает есть. ДРАКУЛА стоит и наблюдает).

ДРАКУЛА. Я надеюсь, поездка вам понравилась. Растительность иной раз пугает, но в ночи мокрые после дождя дороги определенно красивы. Или вы так не думаете?

ХАРКЕР. Меня напугали волки. Здесь их много.

ДРАКУЛА. Со временем к ним привыкаешь.

ХАРКЕР. Представить себе не могу, как. Отвратительные создания.

ДРАКУЛА (смотрит, как ХАРКЕР ест курицу). Они едят плоть. Как и вы. То, что вас насыщает, убито ради вас. Они убивают сами, такова их природа, вот и все. Живые поедают мертвых. Иногда наоборот. Так кто лучше, мистер Харкер? Вы или волки? Убийство и поедание трупов, тело и кровь, одни очень похожи на других. Как вам курица?

ХАРКЕР (смотрит на курицу). Превосходная.

ДРАКУЛА. Она дохлая.

ХАРКЕР (не зная, как реагировать). Да. Конечно. (ДРАКУЛА наблюдает за ним, расслабленно, но взгляда не отрывает. ХАРКЕР заметно нервничает). Я вижу, у вас много книг.

ДРАКУЛА. Они – мои друзья. Я читаю о вашем городе, Лондоне, где покупаю дома. Мечтаю о запруженных толпой улицах, где смогу затеряться среди тел, постоянно узнавая что-то новое. Здесь перемен так мало. Я – человек влиятельный, знаете ли, дворянин, простые люди знают, кто я, но меня всегда воспринимали другим, хозяином, а потому держались в стороне. Чужак в чужой стране – никто, люди его не знают, а не знать кого-либо, значит, относиться с безразличием. Мой английский нехорош?

ХАРКЕР. Нет, нет, говорите вы очень хорошо. Полагаю, нелегко это, быть мухой на стене тому, что воспринимаешь себя… э… ну… (Он никак не может найти подходящее слово, а ДРАКУЛА смотрит на него, не помогая)… Особенным.

ДРАКУЛА. Да. Особенным. Муха. На окне. Заглядывает внутрь. Снаружи.

(Он улыбается, отчего нервозность ХАРКЕРА только нарастает).

ХАРКЕР. Я не хочу показаться излишне любопытным, но мне интересно, зачем вам столько пустующих старых домов?

ДРАКУЛА. Вы находите это… особенным?

ХАРКЕР. Нет, но…

ДРАКУЛА. У меня много ящиков.

ХАРКЕР. Ящиков?

ДРАКУЛА. Вы пробудете у меня достаточно долго, там, мистер Харкер?

ХАРКЕР. Не уверен, что…

ДРАКУЛА. Это хорошо.

ХАРКЕР. Я бы, разумеется, с удовольствием, но…

ДРАКУЛА. Надеюсь, вы побудете здесь, сколько я пожелаю.

ХАРКЕР. О!

ДРАКУЛА. В замке вы можете ходить, где угодно, только не открывайте запертые двери. Да и не захотите вы увидеть то, что за ними.

ХАРКЕР. О!

ДРАКУЛА. Вы находите меня особенным.

ХАРКЕР. Нет, я только…

ДРАКУЛА. Если бы вы смотрели на мир моими глазами и обладали моими знаниями, вы бы, возможно, понимали.

ХАРКЕР. Я понимаю.

ДРАКУЛА. Нет, не понимаете. Мой путь – не ваш. Я не жажду ярких лучей горячего солнца. Мое сердце после стольких лет траура, боюсь, не настроено на веселье. Разве что вы, возможно, меня научите.

ХАРКЕР. Научу чему?

ДРАКУЛА (после паузы). Ничему. Шутка.

ХАРКЕР. Ха-ха.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кража
Кража

«Не знаю, потянет ли моя повесть на трагедию, хотя всякого дерьма приключилось немало. В любом случае, это история любви, хотя любовь началась посреди этого дерьма, когда я уже лишился и восьмилетнего сына, и дома, и мастерской в Сиднее, где когда-то был довольно известен — насколько может быть известен художник в своем отечестве. В тот год я мог бы получить Орден Австралии — почему бы и нет, вы только посмотрите, кого им награждают. А вместо этого у меня отняли ребенка, меня выпотрошили адвокаты в бракоразводном процессе, а в заключение посадили в тюрьму за попытку выцарапать мой шедевр, причисленный к "совместному имуществу супругов"»…Так начинается одна из самых неожиданных историй о любви в мировой литературе. О любви женщины к мужчине, брата к брату, людей к искусству. В своем последнем романе дважды лауреат Букеровской премии австралийский писатель Питер Кэри вновь удивляет мир. Впервые на русском языке.

Анна Алексеевна Касаткина , Виктор Петрович Астафьев , Джек Лондон , Зефирка Шоколадная , Святослав Логинов

Фантастика / Драматургия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза