Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль - Декабрь

Но дело в том, что сущность Штирлица — вот то, чем он нам мил — она была там уловлена. Штирлиц — это тоже такой трикстер, это персонаж, который вносит в страшный мир умирающего Рейха момент фокуса, игры, чуда. И, кстати, эти фокусы ему колоссально легко удаются. Помните, замечательная вот эта реплика (тоже в анекдоте), когда Штирлиц заходит на совещание в Рейхсканцелярии, переснимает на микроплёнку все секретные планы, похищает у Гитлера документы из сейфа и выходит. Им говорят: «А почему вы его не остановили?» — «Ну, это Штирлиц, он выкрутится!» Вот это совершенно естественно, потому что Штирлиц — он действительно не носитель идеологии, он не просто «любитель стариков, женщин и детей», а он именно плут, причём плут очаровательный.

Он, во-первых, безупречно оде ( и это очень важная черта в плутовском романе). Он красивый, красивый среди некрасивого мира. Он заботится о внешности. И хотя некоторая эстетика, эстетизация ритуалов, формы, чёрных кожаных плащей — всё это в фильме Лиозновой было, и немцы впервые были показаны не дураками, а опасными, страшными, неглупыми, особенно Шелленберг, но Штирлиц из них всё-таки самый красивый, и он какой-то действительно белый ангел. И он несколько раз там появляется в белом свитере, а не в чёрном, демонстрируя свою белую чистую душу.

Но самое главное, что идея шпионажа, идея фокусничества здесь принципиально важна. Штирлиц ведь не просто разведчик. Штирлиц носит постоянно маску, он герой маски. И ему всякое плутовство замечательно удаётся. И, как и у всякого плута (вот что очень важно), у его плутовства гуманные, высокие цели: он спасает Кэт, он спасает пастора, он пытается спасти Плейшнера.

И тут мы, кстати говоря, подходим к очень глубокой мысли (это, кстати, вам к вопросу о том, как действовать во время травли): в этом страшном жестоком мире нельзя победить силой, а можно победить чудом, победить фокусом, победить, как побеждает Беня Крик. Ведь, понимаете, там же дело не в том… моральная победа Бени Крика не в том, что они с Лёвкой избили отца, а в том, что они сумели поражение отца превратить в его победу, сделать его не унизительным. «Учи меня, Арье-Лейб!» И Беня сумел это сделать. И эта череда образов — Беня Крик, Хулио Хуренито, Остап Бендер, Штирлиц — она может вам показаться сколь угодно надуманной, но вместе с тем она на самом деле стилистически глубоко органична.

Что ещё очень важно в Штирлице? Что Штирлиц действует за границей, потому что в России такой герой был уже невозможен. Посмотрите, почему самый популярный роман 70-х годов — это роман шпионский? Пелевин как-то очень точно сказал, что в то время шпионом чувствовал себя любой: думали одно, говорили другое, делали третье. И в результате тема штирлицевского шпионажа проходит как-то через всю тогдашнюю поэтику поведения, через всё поведение тогдашнего человека. Каждый Штирлиц, потому что на работе врёт, в семье врёт, любовнице врёт (обязательно есть любовница), всё время чувствует себя своим среди чужих. Это достаточно глубокая мысль.

Но при этом ещё и очень важная интонация, которая есть в «Семнадцати мгновениях весны», — это тема близкого краха жестокого и неправильного мира. Вот мы там живём в ощущении весны, живём в предощущении победы, скоро этот ужасный мир рухнет. И рухнет он не в последнюю очередь из-за таких, как Штирлиц, которые сумели в него внедриться и выкрыть его чудовищные секреты.

Вот ещё какие две черты всегда сопутствуют герою плутовского романа. Это очень сложно, очень трудно понять, но с точки зрения структурализма, наверное, этому есть какое-то объяснение.

Одна черта: такой герой обречён погибнуть, и он неизбежно гибнет, потому что ценой своей гибели он как бы покупает новый мир, он как бы искупает его. И хотя Бендер не гибнет, но за пределами романа, совершенно очевидно, он должен либо сбежать, либо измениться, либо исчезнуть. Но Бендеру нет уже больше места, он потерпел последнее поражение. Попытка Ильфа и Петрова успешно женить Бендера на Зосе Синицкой при посредничестве Козлевича (вы знаете, эта черновая глава опубликована, последними словами романа должны были стать слова: «Перед ним стояла жена») — к сожалению, это не спасение. У Бендера нет варианта уйти из игры без поражения. Вот первая такая системная, восходящая ещё к Евангелию, к истории Сократа черта плутовского романа: трикстер гибнет, волшебник гибнет, потому что своей жизнью он покупает приход нового мира.