Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль - Декабрь

И Кастро осуществлял латиноамериканскую матрицу, поэтому он был так популярен. Не надо его судить вне этой матрицы. Посмотрите на традицию, которая, к сожалению, одинакова во всех случаях. И если выбирать между Кастро и Пероном, простите (Пероном с одним «р», конечно), если выбирать между поклонниками Кастро и перонистами, то Кастро мне симпатичнее, потому что Перон, и особенно Эвита — это какой-то цинизм уже, по-моему, совершенно запредельный.

«Пересекались ли эти самые «главные» шестидесятники, о которых написан роман, со Стругацкими? Ведь они тоже шестидесятники. Или с другими именитыми фантастами тех лет? Емцев и Парнов, Войскунский и Лукодьянов, Шефнер, Журавлёва, Булычев, Ларионова и прочая. В конце концов, даже Ефремов, Гор и Громова — все они по психологии книг тоже шестидесятники. Дружили, общались, вместе работали».

Саша, как всегда, блистательный вопрос! Спасибо и вам. Стругацкие дружили с Высоцким, дружили, хотя и очень сложно, с Тарковским, а в литературе были довольно одиноки. Понимаете, они очень… Ну, во-первых, фантастика всегда существовала в гетто. А во-вторых, понимает, какая вещь?

Большинство фантастов, это я знаю по себе (ну, сам я не совсем фантаст, но я очень много в этих кругах вращался), это люди особой складки. Вот меня спрашивают: а как я дружу с Лазарчуком? И как, например, дружили между собой Лазарчук и Успенский, имеющие абсолютно полярные характеры, темпераменты и воззрения? А как я дружу, например, с Лукиным, который сейчас, насколько я знаю, занимает позиции прямо противоположные?

Видите ли, у больных людей, скажем так, больше общего, даже если они полярных убеждений, чем у больных и здоровых. Вот фантасты — это люди настолько особой складки, действительно люди будущего, действительно людены. Вот скажем так: у люденов разных убеждений всё-таки больше общего между собой, чем у люденов и просто людей. Поэтому Гор, который был, кстати, не совсем фантаст, он начинал как авангардист (прочтите «Корову»), или Ефремов, который был тоже не столько фантаст, сколько социальный мыслитель, или Громова, которая была не только фантаст, но и переводчик довольно известный и довольно известный, кстати, диссидент, — у этих людей было друг с другом больше общего, чем с обычными писателями.

Вот посмотрите — писательское сообщество, как правило, очень расколото, и писателей собрать вместе практически невозможно, даже на «Литературном экспрессе». А фантасты — они всё-таки компания, они одна социальная группа. И несмотря на то, что я и Лукьяненко находимся на абсолютно противоположных полюсах, не знаю, как он меня, а я продолжаю очень любить Лукьяненко, вот ничего не сделаешь, потому что у меня с его образом мыслей больше общего. Наш механизм мышления, механизм сюжетостроения более похож, мы больше с ним отличаемся от всех остальных, чем друг от друга.

Это же касается моих отношений с Машей Галиной, которую я очень люблю и поздравляю со вторым место в читательском голосовании «Большой книги», «Автохтоны» славный роман. Это же касается и Успенского, с которым у меня ну всё было разным, бэкграунд абсолютно разным, но более нежной, более уважительной, более глубокой дружбы у меня, наверное, не было ни с кем. А потому что мы одинаково были устроены, понимаете. И с Лазарчуком тоже. Поэтому фантасты — они не очень пересекаются с остальными писателями, они люди особого склада. Какого особого склада — это отдельный разговор.

Как, например, сказал замечательный умный один… Не буду его называть. Хорошо, назову. А что? Женя Лукин. Вот он сказал: «Всю жизнь, как пацаны, играли в мушкетёров». Ну, я не скажу, что они «всю жизнь, как пацаны», но вот смотрите. Вот Кубатиев, вот Лукин, вот Лазарчук, вот Лукьяненко, вот Логинов — люди абсолютно разные, настолько разные! И все они, собираясь на «Странниках», молитвенно смотрели на Бориса Натановича, на своего абсолютного гуру, и между собой общались без каких бы то ни было… Поэтому я так любил фантастическую среду профессиональную. Без всяких преград! Это все свои.

И посмотрите, несмотря на абсолютный раскол, даже на украинско-русский раскол, это сохранилось в какой-то степени. Это сохранилось. Может быть, отчасти потому, что на Украине тогда работали Дяченки, которых я считаю абсолютными лидерами в поколении нулевых годов. Очень жаль, что они сейчас ничего не печатают и живут в Штатах. Но «Портал», который собирался в Киеве… Я абсолютно уверен, что если бы он собрался сейчас, мы бы дрались, орали, ссорились, но мы были бы близки.

И это одна из причин… Понимаете, писательство само по себе не клеймо. Писатель может быть и вполне здоровым человеком, даже прагматиком и даже немножко рантье, дельцом. Я знаю писателей, удачно играющих на бирже. Но кого я совершенно не знаю — так это фантастов, удачно вписанных в быт. Этого не бывает, потому что они хорошо себя чувствуют вне реальности, а в реальности плохо. Саша, если я ответил на ваш вопрос, то и слава богу.

«Когда выйдет книга «Один»? — в январе-феврале. — Отвечая на мой вопрос про библиотерапию…»

Отвечу через три минуты.

НОВОСТИ