Трансляция

Здесь нет ни единой фермы, ни одной хозяйственной постройки. Нет фонарных и телефонных столбов. Хоть в воздухе и витает кисловатый запах свежего навоза, домашнюю скотину я тоже не заметил.

Где я, черт возьми? На меня наваливается усталость. Мысли еле-еле ползают в голове. Мои ноги как бетонные блоки, каждый шаг – болезненная битва против гравитации. Но я продолжаю путь. Вперед, вперед, вперед, вперед. В этот безлюдный рождественский день мои мышцы ноют, а конечности горят. Рот как пустыня.

Вперед, назло мыслям, которые все же улетучиваются.

Вперед, назло зрению, которое расфокусируется.

Вперед, пока, в конце концов, я не остановлюсь.

Я стою – в одиночестве под ледяной синевой неба – и не в состоянии послать нервный сигнал своим нижним конечностям.

Кажется, я сейчас рухну. Малейшего дуновения ветерка достаточно, чтобы сбить меня с ног.

Падающая ветка. Мертвая древесина в лесу.

Я поворачиваю голову и вижу невысокую каменную ограду. За ней – огромное поле, разделенное колючей проволокой. Что-то бросается мне в глаза – блестящая серебряная полоса. Из последних сил я плетусь к ограде.

Я перекидываю через нее левую ногу, затем правую Я перелезаю через нее и ковыляю к свету.

Вперед.

Вперед.

Вперед.

Шнур на запястьях осложнил покорение изгороди. Миллион мелких колючек вцепился в мою одежду.

Но я выиграл сражение.

Я продвигаюсь вперед, но опять останавливаюсь. Я изумлен: передо мной неглубокий, но бурный речей. Русло проходит возле гладкой серой скалы.

Я падаю на колени и опускаю лицо в воду. Так холодно, что у меня перехватывает дыхание. Но мне все равно. Вода сладкая и чистая. Это вкус надежды. Я пью и пью, пока мой желудок не наполняется настолько, что начинает болеть, выпячиваться из-под пояса, как надутая шина. Наконец я делаю паузу и решаю отдохнуть на пока еще травянистом берегу.

Вот тогда-то я и замечаю маленький домик, спрятавшийся в лощине. Я иду к нему.

Крошечное здание кажется совсем заброшенным.

Четыре стены, покрытые мхом, подпирают ветхую шиферную крышу. Окон нет, вместо двери зияет темный прямоугольный проем. Меня охватывает ощущение дежавю.

И мне осеняет догадка: коттедж выглядит почти так же, как хижина пастуха, которую я когда-то обнаружил в детстве, гуляя с родителями во время нашей поездки в Шотландию.

Та хижина казалась зловещей, поскольку расположилась в одиночестве в самом низу скалистой долины. Я еще не забыл, как моя мама голосила, когда я захотел исследовать домик и проникнуть внутрь.

Она заявила, что здание может рухнуть в любой момент.

Однако сегодня я смело переступаю через порог и вдыхаю густой мускус сырости и гниения. Домик возвели, должно быть, сто лет назад. А может, и больше. Когда зрение привыкает к темноте, я различаю траву и кусты ежевики, проросшие между половицами. Природа берет свое. Гнилые потолочные балки ненадежны, сквозь плитки шифера просвечивают синие квадраты неба.

Здесь ненамного теплее, чем снаружи. Несомненно, комнатку заливает, когда идет дождь.

Я бросаю рюкзак на пол. От этого звука жирный голубь выпархивает из стропил, и от неожиданности я подпрыгиваю. Птица бьется в панике, но потом находит отверстие в ветхой крыше и улетает. Я улыбаюсь.

Первое живое существо, которое я видел за столь долгое время, очутилось на свободе.

Принимаю подобное как предзнаменование. Лачуга мне подойдет.

Вот и мой новый дом.

Отдохнув, я начинаю готовить место для сна. Учитывая, что мои руки связаны, это трудная задача. Я пытаюсь выкорчевывать ногами кустарник – получается медленно и энергозатратно. Впрочем, позже я обнаруживаю ржавые сельскохозяйственные инструменты, лежащие под крапивой, и нечто вроде старинной косы. Лезвие туповато, однако я не сдаюсь, и в итоге мне удается, дергая, разорвать синтетический шнур и стащить его с запястий.

Я смотрю на свои искалеченные руки. Их почти невозможно узнать. Шрам на том месте, где я поранил себя ручкой, окаймлен уродливой желтой корочкой. Кисти словно окольцованы багровыми браслетами. Я дотрагиваюсь до стертой кожи, сгибаю ноющие пальцы, сжимаю их в кулак.

«Они заживут, – думаю я. – И станут еще сильнее, чем раньше».

Я возвращаюсь к расчистке пола. Когда наступает вечер, моя футболка пропитана потом, а руки испещрены порезами. Кустарник и траву я выдергиваю с корнем, после отношу наружу и складываю в кучу. Она все растет и растет. Работа выполнена отлично, и теперь я могу любоваться деревянными половицами.

Я забираюсь в угол и смотрю вверх: тут крыша наименее повреждена. Раскатываю спальник. Затем аккуратно беру косу и использую ее для нанесения нескольких линий в полу, разделяя пространство домика на три части. Спальня. Кухня. Гостиная.

Дни идут, и я постепенно начинаю приспосабливаться к новой жизни. По утрам напоминаю себе, что есть многое, за что мне надо быть благодарным. У меня есть убежище. Свежий воздух. В чистой воде нет недостатка. Каждую ночь я разжигаю печку и греюсь в «гостиной»: я сумел очистить дымовую трубу от многолетнего хлама.