Трансмиграция Тимоти Арчера

– Они были слишком лощеными, – ответил Билл. – Между дешевыми автомобилями тридцатых и дорогими туристическими был огромный разрыв, такого сейчас нет… Сейчас марки варьируются от, скажем, твоей «хонды цивик» – основного транспортного средства – до «роллсов». Цена и качество возрастают небольшими шагами, что хорошо. Это мера изменений в обществе между тогда и теперь. – Он начал рассказывать о паровых автомобилях и почему этот замысел не удался, но тут Кирстен встала и со злостью посмотрела на него.

– Думаю, я пойду спать, – заявила она.

– Когда я завтра выступаю в «Лайонс клаб»? [62] – спросил ее Тим.

– О боже, у меня эта речь не закончена.

– Я могу выступить экспромтом.

– Она на пленке. Мне надо всего лишь переписать ее.

– Ты можешь сделать это утром.

Она молча таращилась на него.

– Как я сказал, я могу выступить экспромтом.

– Он может выступить экспромтом, – обратилась Кирстен ко мне и Биллу. Она продолжала пристально смотреть на епископа, который даже неловко заерзал. – О господи!

– Да что такое? – не выдержал Тим.

– Ничего. – Она направилась в спальню. – Я перепишу ее. Это не было бы хорошей идеей, если бы ты… Не знаю, почему нам вечно приходится заниматься этим. Обещай мне, что не разразишься одной из своих тирад о зороастрийцах.

Тихо, но твердо Тим ответил:

– Если я должен отследить источники мысли Отцов Церкви…

– Не думаю, что «Лайонс» хотят услышать о святых в пустынях и монашеской жизни второго века.

– Тогда это именно то, о чем мне следует говорить, – заявил Тим. Он обратился ко мне и Биллу: – Некоего монаха отправили в город, чтобы он отнес лекарство заболевшему праведнику… Имена здесь не так уж и важны. Важно то, что заболевший праведник был великим, одним из самых любимых и почитаемых на севере Африки. Когда же монах добрался до города, пройдя долгий путь через пустыню, он…

– Спокойной ночи, – не выдержала Кирстен и удалилась в спальню.

– Спокойной ночи, – ответили мы.

Помолчав, Тим продолжил рассказ, негромко обращаясь ко мне и Биллу:

– Когда монах вошел в город, он не знал, куда идти. Блуждая во тьме – а была ночь, – он натолкнулся на нищего в сточной канаве, совершенно больного. Монах, поразмыслив над духовной стороной дела, помог нищему, дав ему лекарство, – и вскоре у того появились признаки выздоровления. Но теперь у монаха ничего не было для заболевшего великого праведника. Поэтому он вернулся в монастырь, из которого пришел, ужасно боясь, что же ему скажет настоятель. Когда он рассказал ему, что сделал, настоятель успокоил его: «Ты поступил правильно». – Тим умолк. Какое-то время мы все сидели молча.

– Это так? – спросил Билл.

– В христианстве не делается различий между простыми и великими, бедными и небедными. Монах, отдав лекарство первому же встреченному больному, вместо того чтобы сохранить его для великого и прославленного праведника, заглянул в самое сердце своего Спасителя. Во времена Иисуса для простолюдинов существовал презрительный термин… они отвергались как «ам-ха-арец» – еврейское выражение, означающее просто «народ земли» и подразумевающее, что они не имеют никакой значимости. И именно к этим людям, «ам-ха-арец», и говорил Иисус, именно с ними Он общался, ел и спал, то есть спал в их домах, хотя порой Он ночевал и в домах богатых, ибо даже богатые не отвергаются. – Мне показалось, что Тим был чем-то подавлен.

– Поп, – сказал с улыбкой Билл. – Так тебя называет Кирстен за глаза.

Тим ничего на это не ответил. Мы слышали, как Кирстен передвигалась в другой комнате. Что-то упало, и она выругалась.

– Что заставляет тебя верить, что Бог существует? – спросил Билл Тима.

Какое-то время Тим ничего не отвечал. Он казался крайне утомленным, но я чувствовала, что он пытается собраться для ответа. Он устало потер глаза.

– Есть онтологическое доказательство… – прошептал Тим. – Онтологический довод святого Ансельма, что если Бытие можно представить… – Он замолк, поднял голову и моргнул.

– Я могу напечатать твою речь, – сказала я ему. – Это было моей работой в адвокатской конторе, у меня неплохо получается. – Я встала. – Я скажу Кирстен.

– Да не стоит, – запротестовал Тим.

– Разве не будет лучше, если ты будешь говорить по напечатанной расшифровке?

– Я хочу рассказать им о… – Он снова умолк. – Знаешь, Эйнджел, я действительно люблю ее. Она столько для меня сделала. А если бы ее не было со мной после смерти Джеффа… Я не знаю, что бы я делал. Думаю, ты понимаешь. – Он обратился к Биллу: – Я очень люблю твою маму. Она самый близкий мне человек в мире.

– Есть ли какое-нибудь доказательство существования Бога? – повторил Билл.

Помолчав немного, Тим начал: