Трансмиграция Тимоти Арчера

– Если я еще раз услышу от тебя это слово, ты уйдешь из моей жизни навсегда!

– Ты, член, – парировала Кирстен.

После этого мы ехали в тишине, единственным звуком был раздававшийся время от времени из рации водителя голос диспетчера таксомоторной компании.

– Давайте где-нибудь выпьем, – предложила Кирстен, когда мы добрались до дома. – Я не хочу иметь дело с этими ужасными бесцветными личностями. Я просто не могу. Я хочу походить по магазинам. – Она обратилась к Тиму: – Мы тебя отпускаем. Эйнджел и я пойдем по магазинам. Я и вправду ничего больше не могу сегодня.

– У меня нет желания ходить по магазинам прямо сейчас, – возразила я.

– Пожалуйста, – требовательным тоном попросила Кирстен.

Тим сказал мне мягко:

– Сделай нам обоим одолжение. – Он открыл дверцу такси.

– Ладно, – согласилась я.

Отдав Кирстен деньги – вероятно, все деньги, что у него были с собой, – Тим вышел из такси. Мы закрыли за ним дверь и через некоторое время уже были в торговом районе Санта-Барбары среди множества чудесных магазинчиков и их различных ремесленных поделок. Вскоре Кирстен и я сидели в баре, довольно милом, с приглушенным светом и тихо звучащей музыкой. Через открытые двери мы видели людей, прогуливающихся на ярком полуденном солнце.

– Дерьмо, – заявила Кирстен, хлебнув коктейля с водкой. – Надо ж было узнать такое. Что ты умрешь.

– Доктор Гаррет просто раскрутила тему возвращения Джеффа.

– Что ты имеешь в виду? – Она помешала свой коктейль.

– Джефф вернулся к вам. Это исходный факт. И Гаррет вызвала причину, чтобы объяснить это, самую драматичную причину, какую только смогла найти. «Он вернулся по некой причине. Именно поэтому они возвращаются». Это банальность. Это как… – я развела руками, – как призрак в «Гамлете».

Насмешливо посмотрев на меня, Кирстен сказала:

– В Беркли разумная причина найдется для всего.

– Призрак предупреждает Гамлета, что Клавдий – убийца, что он убил отца Гамлета.

– Как зовут отца Гамлета?

– Он именуется только как «отец Гамлета, покойный король».

Кирстен с каким-то совиным выражением на лице заявила:

– Нет, его отца тоже зовут Гамлет.

– Ставлю десять баксов, что нет.

Она протянула руку, и мы поспорили.

– Пьеса, – сказала Кирстен, – правильно должна называться не «Гамлет», а «Гамлет-младший». – Мы обе засмеялись. – Я имею в виду, это всего лишь болезнь. Мы больны, раз пошли к этому медиуму. Пусть все идет своим чередом – конечно, Тим встретится с этими яйцеголовыми из исследовательского центра. Знаешь, где он действительно хочет работать? Никому не говори, но он хотел бы работать в Центре по изучению демократических институтов. Все это дело с возвращением Джеффа… – Она глотнула коктейль. – Оно дорого обходится Тиму.

– Он не должен издавать книгу. Он мог бы отказаться от этой затеи.

Словно размышляя вслух, Кирстен продолжила:

– Как же медиумы делают это? Это экстрасенсорное восприятие. Они могут улавливать твои тревоги. Старая склочница как-то пронюхала, что у меня проблемы со здоровьем. Все из-за того чертова перитонита… Что он у меня был, известно всем. У них есть какой-то центральный архив, у медиумов всего мира. Множественное число, я полагаю, медиа [79]. И мой рак. Они знают, что я извожусь второсортным телом, как подержанным автомобилем. Барахло. Бог подсунул мне барахло вместо тела.

– Ты должна была сказать мне о пятне.

– Это не твое дело.

– Я забочусь о тебе.

– Лесбиянка, – объявила Кирстен. – Лесбиянка. Вот почему Джефф покончил с собой – потому что ты и я любим друг друга. – Я и Кирстен тут же покатились со смеху. Мы столкнулись лбами, и я взяла ее за руку. – У меня припасена для тебя шутка. Мы больше не должны называть мексиканцев «латинос», так? – Она понизила голос. – Мы должны называть их…

– Скотинос, – ответила я.

Она блеснула на меня глазами.

– Вот же е… твою мать.

– Давай подцепим кого-нибудь, – предложила я.

– Я хочу пойти по магазинам. Ты цепляй. – Она помрачнела. – Какой прекрасный город. Может, мы будем здесь жить, как ты понимаешь. Останешься в Беркли, если Тим и я переедем сюда?

– Не знаю.

– Ты и твои дружки из Беркли. Компания Большого Ист-Бей Равнополовой Общинной Свободной Любви с Обменом Партнерами, с неограниченной ответственностью владельцев. Ну так что с Беркли? Почему там остаешься?

– Дом, – ответила я. И подумала: воспоминания о Джеффе, связанные с домом. Кооператив на Юниверсити-авеню, где мы раньше затаривались. – Мне нравятся кафешки на авеню. Особенно Ларри Блейка. Как-то Ларри Блейк заглянул к нам с Джеффом. Зал в «Пивном погребке»… Он был так любезен с нами. И еще я люблю парк Тилдена. – И университетский городок, добавила я про себя. Я никогда не избавлюсь от этого. Эвкалиптовая роща за Оксфордом. Библиотека. – Это мой дом.

– Ты привыкнешь к Санта-Барбаре.

– Не надо было тебе называть меня п…ой перед Тимом. Он мог догадаться о нас.

– Если я умру, ты будешь с ним спать? Я серьезно.

– Ты не умрешь.

– Доктор Жуть говорит, что умру.

– Доктор Жуть только об этом и говорит.