Трансмутация [СИ]

— Ничего. Я думаю, вдвоем с моим лучшим другом вы очень быстро всё доведете до ума. Возможно, и я приложу к этому свои скромные усилия. Если, конечно, их будет, к чему прилагать. Так что вы там открыли?

— Прежде чем я вам всё расскажу, вы должны дать гарантии: никто не пострадает в результате этого вашего налёта.

— Налёта? — Денис поднял брови. — Я бы назвал это — дружеский визит. Можно даже сказать: родственный. — И он бросил краткий глумливый взгляд на Макса.

Но профессор его слова проигнорировал.

— Гарантии, — повторил он. — Если вы и вправду хотите знать о моем открытии.

— Если вы скажете ему, — вдруг подал голос Розен, — то свою безликую дочь не увидите уже никогда. Я об этом позабочусь — чем бы это ни обернулось для меня лично.

У Петра Королева заиграли желваки на лице, однако на Розена он даже и не поглядел.

— Сами можете убедиться, — сказал он Денису, — мое открытие столь значительно, что кое-кто готов даже пожертвовать собой — лишь бы не допустить его обнародования.

В этот момент — раньше, чем рассчитывал Макс, — в кармане у него завибрировал мобильник. Он произвел только один короткий импульс — как и было условлено. Так что никто, кроме самого Макса, этого не заметил.

— Ну, ладно, ладно. — Денис примирительно поднял руки. — Я готов предоставить вам гарантии — в разумных пределах, конечно. Чего вы хотите?

— Вы должны убрать свои вертолеты, которые стоят позади состава. И позволить отцепить ближний к нам электровоз с нашим последним вагоном. Чтобы те, кто находится в остальной части поезда, могли покинуть это место.

7

Настасья вернулась в свое купе — она уже успела признать его своим, хоть занимала его всего несколько часов. И Гастон прошлепал следом за ней — беспрерывно оборачиваясь. Пес как будто чувствовал: в том месте, которое они покинули, происходит сейчас что-то важное и нехорошее.

— Вы точно не хотите уйти вместе с остальными? — в третий или четвертый раз обратился к ней Сергей Ильич — Огюст Дюпен.

— Я останусь тут, — сказала Настасья. — Мы с Гастоном останемся.

Начальник службы безопасности Нового Китежа только пожал плечами. Спорить с ней ему явно было некогда. И он просто ушел — выводить остальных пассажиров в лес через люки, которые имелись в полу каждого вагона. Для Нового Китежа был разработан протокол эвакуации, и на заброшенных тупиковых ветках много раз проводили учения — для всех его трехсот с лишним пассажиров. Руководили эвакуацией — и во время учений, и сейчас, — сотрудники службы безопасности поезда. Но сами они в данный момент не все покидали состав — как сообщил Настасье её дед.

— Запрись в купе, — велел он ей при расставании, — и не выходи из него, что бы ни случилось.

Уж он-то был уверен: его внучка останется в поезде — не сойдет. Уговаривать и убеждать её бесполезно. Потому-то он и поведал ей в двух словах, какой план разработал Макс.

Настасью била дрожь — такая сильная, что она взяла с полки купе толстый шерстяной плед и закуталась в него. Гастон улегся у её ног, привалился к ним тяжелым боком — но даже его жаркое живое тепло её не согревало.

8

Макс видел, что Денис даже бровью не повел, когда профессор выдвинул ему свое требование о гарантиях. Только деланно покачал головой:

— Неслабо.

— Это не всё, — сказал профессор. — Вы должны также заключить отдельное соглашение с ним. — Он указал на Розена. — Вы не станете преследовать его, а он сообщит, где сейчас находится моя дочь.

— А вы попробуйте меня заставить! — В голосе сенатора страха не ощущалось, как и прежде.

— И заставлять не придется, — сказал президент «Перерождения». — Благодаря маячку мы сможем отследить все его перемещения в ретроспективном режиме. Ведь до этого маячок стоял на его вертолете.

Розен процедил сквозь зубы какое-то немецкое ругательство. Макс ясно разобрал только слово Teufelsweib11 — явно относившееся к рыжей Сюзанне. Но та лишь искривила в усмешке свои ярко накрашенные губы. Рыжая дамочка чуть ли не наслаждалась всем происходящим.

— Так что, — продолжал Денис, — как только вы, господин Королев, раскроете свою эпохальную тайну, я отдам распоряжение — и местонахождение вашей дочки немедленно раскроют. Возможно, я даже пошлю кого-нибудь из своих людей, чтобы её доставили прямо сюда.

И тут, наконец, вступил в разговор отец Макса — доселе молчавший:

— Сперва убери вертушки, благодетель!

— А я уж думал, Алексей Федорович, что вы онемели за то время, что мы не виделись. По рукам. Я сегодня очень добрый. Только, брат, — он перевел взгляд на Макса, — ты ведь помнишь, о чем мы с тобой говорили в нашу последнюю встречу? Ну, помимо той сентиментальщины — про больше никогда?

— Я не забыл, — сказал Макс.

— Хорошо. Я напоминаю тебе об этом на тот случай, если вы все решили меня кинуть с вашим грандиозным секретом. Так ведь, кажется, говорили когда-то — кинуть, имея в виду: провести, одурачить?