Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том II. Российский трансперсональный проект

Во всех этих традиционных примерах показывается, как вне зависимости от того, какими путями и в логике каких путей мы движемся – если мы идем достаточно далеко и честно – при выходе за границы известного опыта, возникает одна и та же ситуация и одни и те же парадоксы и антиномии – то, о чем писали Нагарджуна, Кант, древние даосы и о чем говорится в современных антиномиях теории множеств. Антиномичность разума на границах, когда рушатся понятия и мы входим в неизвестное.

Поскольку работа с восприятием выводит нас за пределы того опыта, который магистрален для данной культуры, то мы достаточно быстро оказываемся «по ту сторону». Для того чтобы продвигаться дальше, нам нужно иметь соответствующие знания и опыт, непривычный для повседневной европейской культуры, который обычно ассоциируется с медитацией, экстремальностью, трансом, шаманством, экстатичностью, предельностью, сосредоточением вглубь и т.д. Этот опыт и соответствующая методология используются как инструмент для изучения восприятия, для расширения своего диапазона восприятия, для повышения пластичности сознания.

Дальнейший проект познания в рамках ума может быть основан только на интегральном, целостном подходе, учитывающем все аспекты (типа интегрального подхода Кена Уилбера). При этом движении систематически возникает выход за границы любой понятийности, опыт чистого восприятия, и за рамками ума возможно более близкое знакомство с магией восприятия и с состояниями, которые являются основанием несомненного опыта. Картирование этой области осуществлялось на протяжении тысячелетий и в западной, и в восточной традиции – философской, эзотерической и мистической.

Без глубокого понимания ситуации восприятия, прояснения сущности опыта невозможно никакое серьезное изучение психологических и философских предметов. Без этого они нам даются как данность, и мы попадаем в плен сложившихся понятий, в плен антропологического сна. Мы не сможем понять повседневную реальность, не выходя за ее пределы, систематически исследуя восприятия и испытывая при этом «необычные, или измененные, состояния сознания».

Итак, древняя идея «вместе-рожденности» воспринимающего и воспринимаемого, сознания как «зеркала», а воспринимаемого мира как «отражения», может быть повсеместно прослежена в глубинных практиках постижения реальности – антропологических, философских, психологических, духовных и т.д. Объективный мир, вне того, что мы «создаем» своим восприятием, является идеализацией. Его непрерывное восприятие «склеено» нашими привычками, эпохой, в которой мы живем, и отражает Zeigeist этой эпохи. Но это – иллюзия, порожденная нашей принадлежностью к «человечеству, слишком человеческому». Достаточно попытаться взглянуть на мир так, как смотрят представители флоры и фауны. В другом диапазоне восприятия органов чувств, другой зависимости от окружения и другом горизонте видения мира. Все видят свои миры: орел, пума, стрекоза, младенец, каждый человек. Где же настоящий мир? Как видит мир существо, способное воспринимать его во всем диапазоне возможных вибраций и связей с миром и иными «редакторами реальности»? Какое место в этом мире занимает Я с его привязанностями? Как достичь более широкого и свободного восприятия? Как эти вопросы связаны с Путями освобождения, которые исследованы мировыми духовными традициями? О чем говорит опыт этих традиций?

Редактор реальности, воззрение и новый опыт

Любые наши верования и любой наш опыт, будучи принятым и уже «вмороженным» в костяк нашего редактора реальности, становятся причиной наших переживаний. Приведем несколько любимых примеров, первый из которых подсказан М.К. Мамардашвили в одной из его лекций.

Мы все помним художника Модильяни и изображенных им девушек с узкими глазами и наклоненными вбок головами. После того как Модильяни нарисовал их в большом количестве и они стали многим известны, мы стали замечать таких девушек везде – на улице, в обществе, в кругу близких. Своими картинами Модильяни воссоздал тип, создал причину для того, чтобы мы видели это в жизни. До Модильяни мы, может быть, сотни раз видели и в то же время не замечали этих девушек. Или Ван Гог нарисовал свои безумные подсолнухи, кафе, башмаки, и мы стали замечать подобное в жизни. Таким образом, художник сфокусировал наше внимание на образе, символе, типе, произведений искусства, и дальше мы опознаем это в мире. Произведение искусства стало нашим органом восприятия, оно создало причину того, что мы находим в мире, схваченную в нем типичность. Оно произвело на нас впечатление, которое теперь отпечатывается в нашем восприятии жизни.