Трансцендентная сингулярность души (сборник)

Ну, что, Виктор, страшновато стало? Ёкнуло? По спине мурашки забегали? А когда ты выпускал из своего нутра ядовитых чёрных змей и словесно жалил ими всех подряд, никого не жалея, ты не думал о последствиях? Я понимаю, что для тебя это был процесс самотерапии: всю гадость и гниль со дна души ты сублимировал в тексты и этим как бы подлечил свой недуг. Но болезнь всё же осталась в тебе. Она разъедает тебя, как опухоль. И так будет до тех пор, пока ты не поймешь, что надо давить гадину в себе, а не выпускать на волю. Только самоочищение может излечить душу и тело.

Я сейчас даю тебе последний шанс. Итак, я убираю кодировку, деактивирую. Я тебя пощадил. По-другому поступить не могу, иначе стану таким же несчастным и недобрым, как ты. Вот так-то, Витя. Теперь всё зависит от тебя…

Живи долго и счастливо. Пиши по-прежнему иронично, остро, язвительно и образно, но – бережно взвешивая слова. И постарайся стать добрей и великодушней.

Что ж, прощай. Считай, что я в письме просто порассуждал (на примере твоего творчества) на избитую тему: о роли литературы в искусстве и жизни.

Синдром Гандлевского

25 октября в городском Доме Ученых состоялся литературный вечер, на котором выступал приехавший из столицы Сергей Маркович Гандлевский – «русский поэт, прозаик, эссеист» (так было анонсировано). В анонсе говорилось, что Гандлевский – «одна из знаковых фигур современного литературного процесса», лауреат премий Антибукер, Малая Букеровская, Северная Пальмира, премии Аполлона Григорьева, национальной премии «Поэт», а также член жюри ряда литературных премий.

В зале собралось три десятка человек. Гандлевский (благообразный пожилой мужчина интеллигентно-придурковатого вида с лопатообразной бородой) начал вечер со своих стихов. Читал он на память, монотонно, с характерным лёгким подвыванием.

В течение получаса я вслушивался в слова и никак не мог понять, где же там поэзия. Ни эмоций, ни смыслов. Сплошная рифмованная жвачка. Словоблудие на тему «что я видел вокруг себя», с подробнейшим перечислением никчемных событий. Тексты напоминали песни чукчей. Когда чукча видит оленя, поёт про оленя; когда видит как@шку оленя, поёт про как@шку оленя.

Ни одна фраза меня по-хорошему не зацепила. Наоборот. Некоторые пассажи просто поразили своей вульгарностью и грубостью.

Гандлевский стал зачитывать отрывки из своей новой книги. Мемуары. Про детство, юность и т. д. Наверно, ему самому это было жутко интересно, но публика начала впадать в спячку. У меня аж скулы воротило от зевоты.

А знаете, уважаемые читатели, какое самое яркое впечатление вынес Гандлевский из детства? Это как его школьный приятель принародно м@стурбировал. Гандлевский смаковал такие сюжеты. Но почему-то постеснялся упомянуть, какую кличку дали ему самому приятели в школе. Не догадались? Даю вам подсказку: от его фамилии…

По-видимому, обидная кличка нанесла Серёже столь тяжкий моральный урон, что он на всю жизнь приобрёл неискоренимую тягу к грубым словам, включая ненормативную лексику.

Гандлевский на литературном вечере произносил вслух перед публикой всяческие непечатные слова открытым текстом, без какого-либо смущения.

Я не ханжа, сам люблю острое слово, но не выношу, когда великий русский язык поганят грубостью и матерщиной. Тем более, когда этим занимаются те, кто претендует на звание поэта или писателя.

Когда моё терпение лопнуло, я встал и ушел из зала.

Назавтра я заглянул на сайт Гандлевского. Вот фрагменты из его стишков разных лет (я брал катрены почти наугад, не слишком выбирая):

Это – поэзия?! Убогий бред. Как можно называть себя русским поэтом или хотя бы русскоязычным, если страдаешь косноязычием (особенно характерно – в двух строках последнего катрена)?! Цитирую дальше.