Читаем Трансцендентная сингулярность души полностью

Все мужчины – дурни, обормоты.Докажу вам это без проблем.Я самокритичен до икоты,Много раз придурочно шизел.Вот однажды вижу я красотку.Сразу – помутнение в башке.Мне плевать, что девка идиотка.Страсть во мне шкворчит, как глист в кишке.Втюрился я крепко в ту Девицу(Нет, меж ног у ней не проверял).Хоть она мне в доченьки годится,Я её облапать возжелал.И вокруг другие все мужчиныТоже от герлухи без ума.Все как я: такие же кретины,А у многих – тёща и жена…Хороша фигурой та деваха!И мордашка тоже ничего.Но всех нас она послала на…Мы сплотились: все – за одного!Мы дарили ей духи, конфеты, розы,Каждый день водили в ресторан…А она уперто встала в позу:«Только замуж! Просто так – не дам!»Прямо перед ЗАГсом рано утромНас собралась целая толпа…А девица не явилась, сук@!Ей, видать, не надо дурака…

Осенняя грусть

Грусть пришла, как золотая осень.На душе и томно, и светло.На виске заметна стала проседь.Значит, до зимы не далеко.Медленным багряным листопадомМысли невесомые кружат.Над притихшим опустевшим садомЖуравли торжественно летят.Солнце пробивается сквозь тучи,Чтобы дать хоть чуточку тепла,Но его последний яркий лучикСкрыла дождевая пелена.Пусть печаль из сердца не уходит,А прольётся музыкой в тиши.И навеки станет эта осеньАлтарём тоскующей души.

Когда поэт бросает женщин

(вдохновение – от О. Ч.)

Когда поэт бросает женщин,Он возвращается к стихам.Ему без женщин как-то легче.Стихи ему – бальзам для ран.Он водку пьет, но не пьянеет.Пьянит его наркотик рифм.Когда рифмует, он глупеет.Кто глуп, тот счастлив и любим.Вот, сублимируясь средь строчек,Пиит над бездною парит.И, совершенствуя свой почерк,Он станет словом знаменит.А к знаменитому поэтуВсе бабы липнут, пристают.И он влюбляется, конечно.Но жаль, не все ему дают…Тогда поэт бросает женщинИ сочиняет вирши вновь.И так от этого дуреет,Что может вляпаться в любовь…

Выбор сделан

Вы выбор сделали, и он не так уж плох:Вполне разумно, трезво, перспективно…И Ваш избранник не подлец, не лох,Хотя умом не блещет, очевидно.Вы – пара с ним. Я очень рад за Вас.Примите поздравленья в бальном зале!И Мендельсон Вам светит через вальс.Вы танго прежде страстно танцевали.Наряды, шмотки, цацки и цветы…Он этим Вас сначала обеспечит.Но вскоре, озверев от скукоты,Вы ссориться начнёте каждый вечер.И вот тогда, рыдая, вся без сил,Соплями перемазавши подушку,Вы бросите того, кто Вас купилКак глупую красивую игрушку.Итак, окончен бал. Не надо слёз!Меня Вы сильно разочаровали.Пыхтит в постели Вашей Дед Мороз.Любовь Вы на конфетки променяли.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

Елена Анатольевна Прудникова

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное