Транзит

На заимке у Игоря впервые за много часов появилась возможность подумать без всякой спешки. Валяясь на лежанке, укрытой солдатским одеялом, он периодически крутил настройку приемника, совсем как жители империи в ту эпоху, когда им было запрещено слушать вражеские голоса.

Вражеским голосом теперь сделалось государственное радио его столицы. Пока сторонники «Национального блока» переправляли Егорова в лес, на воле произошли новые события. «Дядька» вышел в эфир со вторым обращением к нации. В отличие от первого, ночного, оно было заметно короче и менее эмоциональным. Президент братской страны уведомил соотечественников о том, что им произведены кадровые перестановки в руководящих органах.

Премьер был отстранен от должности до тех пор, пока генпрокуратура не завершит проверку по обвинению его в коррупции. Кроме того, «дядька» уволил шефа контрразведки, секретаря своего Совета безопасности и главу столичного горисполкома. На десерт приберег следующую информацию: послу державы было предложено отправиться домой. Высылке подлежала целая группа дипломатов и сотрудников консульства.

– В связи с тем, что действия соседнего государства поставили под вопрос нашу независимость и суверенитет, создали угрозу миру в Европе, я принял решение срочно обратиться к Организации североатлантического договора с просьбой о вступлении в ее ряды. Прошу рассмотреть эту заявку вне очереди, – подытожил президент.

От такой эффектной точки опешил и Егоров, и явившийся послушать Степан Ильич.

– Та-ак… в НАТО стремимся, значит, – с неопределенной интонацией произнес хозяин заимки, развернулся и побрел дальше чинить ограду в курятнике.

Игорю очень захотелось, чтобы всё происходящее оказалось чьей-то фантазией или сном.

Всенародный собор, открывшийся в столице державы, реагировал оперативно. По словам корреспондента, который вел прямое включение из Дворца съездов, в связи с новостями из братской страны повестка дня была немедленно изменена. Выступить перед делегатами нижайше попросили самого главу государства, а в ожидании ответа от него дружно бросились полоскать соседний «антинародный режим».

Подобную лексику Егоров слышал только однажды, когда еще одна провинция бывшей империи предприняла попытку жить без согласования с руководством державы. Тогда на ее вождей был наклеен ярлык нацистов, а весь ранее братский народ эксперты государственного телеканала обвинили в генетическом предательстве. На территорию этой якобы суверенной страны (разумеется, продавшейся «западным партнерам») из непризнанных республик хлынули добровольцы и специалисты по борьбе с нацизмом. Дело кончилось артобстрелами и воздушными бомбардировками, после чего одним «пиратским анклавом» стало больше.

Те события как раз и были названы вставанием во весь рост. За ним последовали санкции, за санкциями – период тощих бюджетов…

Ильич курил, отложив инструменты, когда Игорь забрел к нему на объект.

– Нельзя мне тут сидеть до второго пришествия, – сказал он.

– Никто тебя в заключении не держит, – миролюбиво заверил его Ильич, давя бычок в консервной банке вместо пепельницы. – Сегодня ночью двинем.

– Сегодня? Куда?

Доселе никто не рассказывал Игорю о дальнейших планах.

– Партизанской тропой, – ухмыльнулся лесной житель.

Глава восьмая

«Возможно, еще увидимся»

После двух электричек подряд Егоров не выдержал и взял билет в плацкартный вагон. До столицы оставалось ехать чуть больше семи часов. Железнодорожному турне предшествовал нелегальный переход госграницы через какие-то болота и дебри. Ильич знал их, как свои пять пальцев. Игоря он снабдил высокими сапогами из толстой резины и теплым бушлатом. Свой пиджак и кроссовки, сумку с ноутбуком политтехнолог засунул во вместительный вещмешок и волок на спине.

Брели при свете луны долго, несколько раз отсиживались в зарослях. «Погодить надо, погранцы ходят», – шепнул Ильич. К счастью, со стражами священных рубежей с обеих сторон им не довелось повстречаться.

– Дуй лесом вон на тот домишко, там встретят. Скажешь, от Якова, – дал Игорю завершающее наставление его проводник.

– Яков это кто?

– Неважно.

Егоров быстро переоделся обратно в свой пиджак, сменил сапоги на кроссовки. Полез во внутренний карман за бумажником, где сохранялся кое-какой запас наличности, но Ильич остановил его руку.

– Мзды не беру, понял? Дуй.

Человек, живший в домике, подбросил Игоря на невзрачной «Ниве» до станции, но не пограничной, а чуть дальше вглубь державы. «Окно» от «Национального блока» работало исправно. И застучали колеса на стыках, поплыли за окнами поля и перелески родимой сторонки…

Уставший от ночного перехода, а пуще того от нервного напряжения, Егоров без церемоний залез на верхнюю полку, сунул сумку под подушку и спал почти до самой столицы. Однажды по вагону рысцой пробежали полицейские в форме, но в лицо ему даже не заглянули. К тому же он улегся лицом к стенке.