Транзитная зона

Привычное течение жизни и хрупкое душевное равновесие Рика нарушается, когда однажды вечером в клуб заходит его бывшая парижская возлюбленная Ильза Лунд (Ингрид Бергман) в сопровождении харизматичного борца Сопротивления по имени Виктор Лазло (Пол Хенрейд). Рик и Ильза по-прежнему страстно влюблены друг в друга и тщетно борются с чувствами. Ильза признается, что Лазло – ее муж, которого она считала погибшим, когда встретила Рика. У Рика есть официальные документы, по которым Лазло и Ильза могут улететь в нейтральный Лиссабон, однако отдать их – значит потерять Ильзу навсегда.

Кульминация фильма – последняя встреча в аэропорту, после того как Рик пообещал Ильзе улететь вместе с ней. В последнюю минуту он отказывается от эгоистического невмешательства и, проникшись идеалами Лазло, отдает документы. Лазло и Ильза садятся в самолет и улетают навстречу свободе.

Этот прекрасный фильм пропитан духом непостоянства и ощущением близости смерти. Все герои бегут – от прошлого, от ужасов настоящего или в поисках лучшей жизни. Многие хотят исчезнуть и действительно исчезают – или сбежав в другую страну, или попав в руки полиции.

Клуб Рика – центральный пункт, терминал, через который проходят все персонажи. Он находится так близко к аэропорту, что заходящие на посадку самолеты пролетают прямо над крышей, символизируя одновременно и свободу, и опасность. В одном из первых кадров фильма пассажирский самолет проносится в опасной близости над входом. Каждую ночь по улицам города гуляет луч прожектора на диспетчерской вышке аэропорта и заглядывает в окна клуба.

Аэропорт – единственный выход из Касабланки. Виктор Лазло и Ильза Лунд прилетают самолетом, равно как и нацистский майор (Конрад Фейдт), посланный схватить Лазло. Капитан Ренар получает взятки прежде всего за выдачу дорогих выездных виз, и молодые женщины обычно расплачиваются натурой. Визы пригодны лишь в аэропорту и имеют весьма сомнительную ценность: хотя с их помощью можно вылететь из Касабланки, нет никакой гарантии благополучно въехать в другую страну. Другое дело документы Рика – они гарантируют свободный въезд в страны союзников.

Интрига разворачивается в микрокосме политического и эмоционального напряжения. Обычных людей, живущих в Касабланке, мы почти не видим. Так и в современном аэропорту пассажир находится в своего рода чистилище, отрезанный от обычаев и свобод повседневной жизни. Все вынуждены ждать.

«Касабланка» – полностью вымышленная история. Пока в Голливуде снимался фильм, в реальном мире союзники атаковали Северную Африку с атлантического побережья, освободили Касабланку и другие города Марокко и оттеснили немцев на восток, к Алжиру и Тунису. Обстановка на фронте складывалась столь удачно, что к середине января 1943 года, когда фильм вышел в прокат, в Касабланке проходила конференция союзников, на которой Черчилль, Рузвельт и де Голль обсуждали дальнейшую стратегию.

Так что в художественной истории, которую рассказывает «Касабланка», нет ничего, кроме вымысла. Впрочем, это совершенно неважно – великие художественные фильмы запоминаются не правдоподобностью событий, а мечтами, которые исполняют, надеждами, которые внушают, и любовью, которую мы питаем к персонажам на экране. Даже сегодня «Касабланка» берет за душу картиной моральной битвы Рика, столь блестяще сыгранной Хамфри Богартом, и теплой верностью Ильзы – одной из лучших ролей Ингрид Бергман, в которой раскрылась ее способность великолепно отыгрывать романтическую страсть, определившая дальнейшую карьеру.

Зритель не догадывается об условиях, в которых велись съемки. В фильме показано сборище людей разных национальностей, стремящихся пробить через Касабланку путь к свободе. Мы слышим о тех, кто пока не может вырваться и вынужден «ждать в Касабланке, ждать, ждать и ждать…». Это отражает реальную ситуацию в Голливуде того времени: из семидесяти с лишним актеров, снявшихся в фильме, только трое являлись «настоящими» американцами: Хамфри Богарт, Дули Уилсон (в роли пианиста Сэма) и Джой Пейдж (в роли болгарской беженки Аннины Брандель). Остальные недавно эмигрировали в Америку, многие – спасаясь от гитлеровского режима. Большинство из них были евреями, даже те, кто играл нацистов. Некоторые исполнители эпизодических ролей у себя на родине считались крупными звездами. И хотя события фильма полностью вымышлены, это стирание грани между реальными и экранными обстоятельствами жизни актеров добавляет сюжету убедительности. В память врезается эпизод, где все посетители клуба поют «Марсельезу», – одна из самых эмоционально заряженных и запоминающихся сцен в истории кино. В заключение крупным планом показывают заплаканное лицо Мадлен Лебо – французской кинозвезды, бежавшей из Парижа. Она восклицает: «Да здравствует Франция!»