Трапеция (ЛП)

- Тебя, кажется, звали к телефону. Иди, это, должно быть, что-то важное. Я

здесь присмотрю.

Он взглянул на Бобби, который, стоя на мостике, застегивал на поясе ремень

лонжи.

- Я подержу лонжу, – сказал он и взялся за деревянные рукоятки.

Томми, руководивший с земли, крикнул Бобби:

- Все, пошел!

Подросток прыгнул с мостика, раскачался и нырнул навстречу Филу в ловиторке, но промахнулся, и Анжело отступил назад, замедляя его падение. Другие

мальчики засмеялись. Отпустив веревку, Анжело подошел к сетке помочь Бобби

расстегнуть ремень.

- Не стоит вот так падать на ноги. Даже когда на тебе лонжа. Нужно уметь

машинально переворачиваться на спину и никак иначе.

Томми, слушая, думал: «Как в старые добрые времена, когда он работал со мной.

И остальными…»

Сквозь неприязнь все же пробивалось былое восхищение.

- Клэй, ступай наверх и покажи, как в этой семье учатся падать.

Клэй забрался по лестнице на мостик, взялся за трапецию, раскачался, в самой

высокой точке кача отпустил перекладину, сделал сальто и аккуратно упал на

спину. Когда он поднялся на ноги, Анжело сказал:

- Неплохо. Ты быстро схватываешь.

Потом он знаком позвал мальчишек вниз, и когда Томми тоже приблизился, Анжело уже объяснял искусство правильного падения.

- Если можете, приземляйтесь на спину. Если не получается, сворачивайтесь

клубком и втягивайте голову, как черепаха в панцирь, – он показал. – Тогда удар

придется вот сюда.

Он хлопнул Бобби между лопаток.

- Это как в акробатике? Никакого давления на голову?

- На затылок можно. Но не на переднюю часть. Шея – самое слабое место во всем

позвоночнике.

Анжело взял мальчика за подбородок и легонько толкнул в лоб.

- Упадете на лицо или лоб – и ваша шея переломится, как зубочистка.

Поколебавшись, он добавил:

- Если понимаете, что падаете на лицо, выставляйте руки. Сломаете запястья, но

лучше их, чем шею. Надеюсь, вам этого делать не придется, но все же вы должны

быть готовы пойти и на такое.

Марио, появившись в дверном проеме, внимал с удивлением.

- Именно так я сломал когда-то запястье. Но Анжело прав, в противном случае я

свернул бы шею. Спасибо, Анжело. Как вы все оказались внизу?

- Лекция о правильном падении, – пояснил Анжело. – Надеюсь, ты не

возражаешь.

Марио, рассмеявшись, покачал головой.

- Нисколько. Умение правильно упасть – добрая половина науки полета. Вы

должны знать, достаточно на меня насмотрелись. Так или иначе, на сегодня все, завтра и послезавтра тоже не приходите – мы с Томми будем в Анахайме.

Когда мальчишки ушли переодеваться, Марио сказал:

- Это был Мейсон. Ждет нас завтра к шести гримироваться.

- Будут снимать эпизоды полета? – поинтересовался Анжело. – Что ты

собираешься делать? Кроме тройного?

- Ты видел, как мы работаем над двойным с пируэтом?

- Это чистое самоубийство. Не думаю, что кто-то его делал с тех пор, как

разбился Парриш, – заметил Анжело. – Джо хотел попробовать, но Папаша ему

не позволил. У меня волосы встают дыбом, когда я на тебя смотрю, парень.

- Не знал, что тебе есть до меня дело, – сухо сказал Марио.

- Черт побери, ragazzo! – вспыхнул Анжело. – Думаешь, я хочу, чтобы ты сломал

шею?

Он дернулся к Марио, словно бы желая коснуться, но опомнился и отступил.

- Никакое кино не стоит человеческой жизни. А Люсии и без твоей смерти

проблем хватает.

Он развернулся и молча ушел.

Гримеры установили свой трейлер на краю зимней квартиры Старра. Спустя

долгое время Стелла появилась оттуда такая же рыжая, как Томми, а волосы

Марио обесцветили до невнятного песочного оттенка. Томми, чувствующий себя

неуклюжим в старомодном костюме, вдруг сообразил, что ему все это

напоминает: старую фотографию Летающих Сантелли с Люсией, Джо, Клео и

отцом Марио. Что касается Марио, его вообще невозможно было узнать: он не

походил ни на себя, ни на старый снимок Парриша.

Стелла подергала неудобный ремень на костюме.

- И как женщины умудрялись летать в этих шароварах?

- Люсия же летала, – добродушно сказал Марио. – Ты сама видела на

фотографиях.

Когда они вошли под купол, к ним присоединился Джим Фортунати.

- Готовы, Сантелли? Господи, Мэтт, тебя бы и родная мать не узнала! Классно

выглядишь.

Марио вскинул бровь и хоть чем-то стал похож на себя настоящего.

- «Классно» – это не то слово, которое я бы использовал, но как хочешь. Когда мы

понадобимся?

- Через несколько минут. Сейчас снимают Ридера с публикой. Привезли целую

толпу статистов, и все одеты как в двадцатые годы, – он показал на трибуны.

Большой Купол превратился в цирк времен двадцатых, даже зрителей нарядили

соответственно. Импровизированную съемочную площадку огораживали тросы.

На центральном манеже светловолосый мужчина в серебристо-белом костюме

махал трибунам, а съемочная группа носилась вокруг с прожекторами.

- Прямо как в машину времени угодил, – сказал Барт Ридер позади.

Томми, повернувшись, моргнул.

- Я думал, это ты там…

- Нет, нет, то Вилли… один из моих дублеров. Нас сегодня трое, и все мы

изображаем Парриша, – со смехом пояснил Барт.

На нем был точно такой же костюм, как на Марио. Из светлого шатена он стал

блондином, серебристая ткань идеально подчеркивала стройное сильное тело.