Трапеция (ЛП)

- Он говорит, у нас здесь ничего не меняется, – поделился Марио с Томми, пакуя

костюмы. – Но он сам порядочно изменился.

- Вот это он не изменил, – Томми отложил одну из зелено-золотых накидок.

На открытии в Гарден им предстояло надевать те же костюмы, что на съемках –

серебристо-белые, которые носил Барни Парриш и его партнеры – и так до конца

контракта на Мэдисон-сквер-гарден. В дорогу же они брали обычные цвета

Сантелли – зеленый и золотой.

- Знаешь, – сказал Томми. – На самом деле мне никогда особенно не нравился

зеленый и золотой.

Марио засмеялся.

- Вообще-то, мне тоже. Но это была часть традиции. Пусть Джонни что-нибудь

изменит, если сможет. А если даже он не сможет, значит, это вообще нельзя

изменить!

Люсия и Анжело отвезли их в аэропорт. Люсия сердечно обняла Марио и

поцеловала, а спустя секунду, поднявшись на цыпочки, поцеловала и Томми.

- Если бы Папаша дожил до этого момента. Как бы он был счастлив, как бы

гордился!

- Верно, – охотно согласился Анжело. – В семье двадцать лет не было никого

подобного. Мне далеко до такого уровня.

Марио, сияя, бросился к нему с распростертыми объятиями. Анжело улыбнулся

чуть натянуто, но не шелохнулся, и спустя несколько неловких секунд Марио

отступил. Что ж, как гимнастов Анжело смог их принять. Но и только. Возможно, этого было достаточно. Но не для Марио. Занимая свое место в самолете, он

уныло сказал:

- Черт побери, Томми, Анжело меня вырастил! Можно ли меня винить?

- А кто кого обвиняет? – откликнулся Томми, откидываясь на спинку сиденья. И

тихо прибавил: – Я не могу падать за тебя, Мэтт. Для тебя есть только один

способ вернуться к прежним отношениям с Анжело. Ты сказал, мы не можем

разбежаться. Но если бы мы разбежались, Анжело спустя неделю все забыл бы

и относился к тебе по-старому… пока ты не нашел бы себе другого парня. Он не

так подл, чтобы потребовать у тебя выбирать между мной и семьей, да и знает, что Люсия все равно бы его не послушала. И он уж точно не скажет: «Выбирай: или Томми, или я», скорее пойдет и повесится. Особенно теперь, когда знает, в

чем дело…

Анжело ревнует. Но даже себе в этом признаться не может, потому что это

погубит его. Разрушит все, чем он является. Теперь у меня есть все, что было у

Анжело. Он не знал, что хочет этого, пока не потерял. А мог бы иметь всегда…

Марио осмотрелся. Люди все прибывали, было шумно, и никто не обращал на них

внимания.

- Ты же не имеешь в виду, что Анжело…

- Нет, нет. Ты же сам говорил… у Анжело это все на уровне подсознания, и, если

ты вынесешь это на поверхность, он не справится. Я о другом. Просто Анжело

говорит, что ты можешь быть геем, а можешь – нашим хорошим мальчиком, которого все любят. Но не одновременно.

Марио, пристегиваясь ремнем, хохотнул.

- Ну, мы себе кровать сделали, нам в ней и лежать.

- Да, помню времена, когда мы бы радовались, если бы все так устроилось.

Спустя три дня такси высадило их перед Мэдисон-сквер-гарден, где все

подходящие поверхности были оклеены цирковыми афишами. На расстоянии они

выглядели точно как те, что Томми видел в детстве, но при ближайшем

рассмотрении можно было определить, что это просто хорошая имитация. Цвета

были ярче, качество печати – лучше, шрифт – замысловатее. Джонни утверждал, что старый цирк мертв, и в каком-то смысле он был прав. Если современной

инкарнации цирка суждено было пережить холодную войну, атомные бомбы и

телевизионный бум, что-то обязано было измениться.

Но некоторые вещи неизменны… Вся их жизнь была поиском компромисса между

тем, чего менять нельзя, и тем, что надо менять обязательно. И кое-какие

изменения – в обществе, например, которые позволят им открыто признавать

свои отношения – наступят слишком поздно. В некотором смысле для них уже

было слишком поздно: их судьбы сформировались под влиянием постоянной

борьбы и нужды в скрытности. Лет через двадцать Томми взглянет на молодых, выросших в атмосфере терпимости и вседозволенности, и ощутит лишь

сожаление о том, как легко могла бы сложиться их жизнь без вечной

секретности.

Внутри были девушки из воздушного балета: пили, сбившись в группки, кофе из

бумажных стаканчиков и щебетали высокими голосами. Фрагменты разговоров

долетали до Томми и Марио, сразу давая понять, где они оказались.

- … и он сказал, что шестеро разведчиков талантов из Бродвейских шоу ищут

девушек для хора…

- …упала на проволоку и схлопотала порез в дюйм глубиной на ребрах…

- … стрелять из пушки? За кого вы меня принимаете, спросила я. А он ответил, милочка, раз вы в моем номере…

- … ослепил Дино вспышкой, когда он бросал нож, и следующее, что я поняла, что

у меня вся блузка в крови, зрители онемели, а я просто сказала: «Заканчивай

номер, ragazzo»…

- …мне все равно, я не поеду на слоне. У меня от него астма начинается, могу

справку показать…

Когда они пересекали холл, кое-кто из женщин обернулся на них, и Томми уловил

шепот: «Сантелли… новый фильм про Парриша». А потом: «А рыженький

симпатяшка», но он к этому привык и знал, что рано или поздно пойдет другой

шепот «Не тратьте на этого время». Девушки из шоу вечно все про всех знали.