Трапеция

У них случилась еще одна яростная стычка, причем по совершенно нелепому поводу: Томми надел свитер Марио без разрешения. Обычно парень не обращал внимания на такие вольности, а порой даже их поощрял. Но в тот раз почему-то вспыхнул, как спичка. В день последнего шоу они едва разговаривали. Время между представлениями Томми провел в грузовике — угрюмо раскладывал костюмы по надписанным коробкам. Связывая обувь попарно разноцветными шнурками, скатывая изношенные трико так, чтобы видны были дыры, он вдруг обнаружил, что смутно лелеет надежду: вот сейчас Марио придет к нему, соблазнившись редким уединением… И только когда сумерки раннего октября возвестили о приближении вечернего представления, Томми сдался и вернулся в семейный трейлер, опоздав к ужину.

После представления он стоял над полкой, выступающей в роли туалетного столика, и собирал свои вещи: щетки, расчески, моток клейкой ленты, полупустой тюбик крема для загара… Все это он сложил в обувную коробку. Сзади подошел Папаша Тони.

— Я говорил с твоим отцом, Томми. Твоя зарплата за сезон перечислена в банк. А вот это маленькая добавка от всех нас, небольшой подарок за то, что ты такой славный паренек. Купи себе что-нибудь хорошее.

Он затолкал банкноту Томми в карман рубашки.

— Увидимся первого января.

Томми смущенно пробормотал слова благодарности. Анжело сгреб его за плечи обеими руками.

— Хорошенько отдохни за осень, негодник… Я тебя весной до полусмерти загоняю. И если будут уговаривать идти на футбол, не слушай. Лучше легкая атлетика.

Он помолчал.

— Том, я знаю, что Марио задал тебе жару этим летом. С ним бывает нелегко.

Просто хочу, чтобы ты знал: мы все ценим, как ты с ним ладишь. Знаешь… — он запнулся, словно сомневаясь, продолжать ли. — Я побаивался, что он дурно на тебя повлияет. Он был порядочным дикарем. Ты знал, что у него есть судимость?

— Он рассказывал, что был в тюрьме, — честно ответил Томми.

— Ага. Не было бы счастья, да несчастье помогло — в армию его не забрали, но все же… Кажется, приглядывая за тобой, он немного остепенился. За это тебе тоже спасибо.

Анжело обнял его и грубовато поцеловал в щеку.

— Веди себя хорошо, парень. Увидимся зимой. Здесь все готово? Давай запирать. Вечером уезжаем.

Он взял сумку с вещами под мышку и, насвистывая, удалился.

Томми безрезультатно рыскал по стоянке в поисках Марио. Наконец, когда стоянка погрузилась во тьму, а мама наверняка начала волноваться, он побрел обратно. В рядах трейлеров зияли пробелы: некоторые уехали сразу после представления. Томми готов уже был тихонько прошмыгнуть в трейлер Зейнов, когда услышал приглушенный свист и обернулся: под фонарем, сразу за границей стоянки, стоял Марио. Жестом парень поманил Томми к себе, и тот подошел. Марио взял его за локоть и вывел из круга света. Вдоль стоянки тянулось шоссе — темное и пустое. Ряд фонарей, словно искры или драгоценные камни, убегал в бесконечность прерий. Наконец Томми нарушил тишину:

— Марио, если моя мать проснется и посмотрит на время, то оторвет мне голову.

Марио пожал плечами.

— Что ж, это последний раз. Ближайшие пару месяцев можешь не волноваться, что я буду втягивать тебя в неприятности. Просто подумал, что здесь можно попрощаться без лишней публики.

Сухие листья тополя шелестели над их головами, и от этого особенно заметно было, что они говорят почти шепотом.

— Анжело все ворчал, что я грубо… грубо обходился с тобой. Черт возьми, мне пришлось, понимаешь? Мне приходилось быть грубым. Иначе… я бы расклеился, и однажды ты нашел бы меня где-нибудь в луже.

Его голос дрогнул.

— Плевать, — ответил Томми. — На людях груби, сколько хочешь. Вряд ли Анжело догадывался, как ты обходишься со мной у него за спиной.

Марио рассмеялся — сперва нерешительно, потом свободнее. Он взял Томми за плечи и быстро притянул к себе.

— Без задних мыслей, так, парень?

Томми хихикнул.

— И что я должен на такое ответить?

Марио моргнул, соображая, затем фыркнул.

— Следи за языком, ты, свежее яйцо!

Томми вздрагивал на пронизывающем ветру.

— Ладно, не буду держать тебя на холоде. Анжело, наверное, решил, что я отправился пить, и пойдет меня искать. Мы уезжаем около трех. Давай уже прощаться.

— Хорошо, — бесцветно ответил Томми. — До свидания.

— В чем дело, Везунчик?

— А ты как думаешь? — Томми с неудовольствием обнаружил, что голос его прерывается. — Может, ты и можешь вот так ляпнуть «до свидания» и исчезнуть на месяцы. А я не могу.

Парень рывком развернул его к себе. Луна вдруг подернулась облаками, и лицо Марио тонуло в тенях.

— И кто тебе такое про меня сказал? Но… послушай, я знаю, что тебе трудно. Я тоже думал и… Это как падать в сетку. К этому никогда не привыкаешь, и легче не становится, но падать все равно приходится. И я не могу падать за тебя.

Разумеется, мне тошно вот так прощаться. Разумеется, мне будет тебя не хватать. Но существуют некоторые вещи, которые я не способен для тебя облегчить, поэтому и пытаться не стоит. Ладно?

— Что мне полагается на такое сказать?

Марио вздохнул.