Трапеция

Джо сидел в старом кресле, когда-то принадлежавшем Папаше Тони. Верно, он ведь теперь глава семьи. Даже похож на Папашу. Когда вошел Клэй, Джонни позвал:

— Иди-ка сюда, молодой человек.

И указал на ковер перед собой.

— Садись.

Клэй уселся у ног отца, и краем глаза Томми заметил, что мальчик сменил грязные кроссовки на домашние туфли. Ему было плевать на правила Марио насчет паркета, но ковры Люсии — это было совсем другое дело.

— Сын, как тебя зовут? — спросил Джо.

— Что? — Клэй уставился на отца. Брови у него, заметил Томми, были как у Марио, разлетающиеся, четкие. — То есть, папа?

— Я просто спросил. Ты помнишь свое полное имя?

— Джозеф, — ответил Клэй, слегка нахмурившись. — Джозеф Антонио Сантелли.

Он сглотнул и спустя несколько секунд добавил:

— Сэр.

— Что ты забыл?

— Младший, — сказал Клэй, помолчав.

— Младший, — повторил Джо. — А теперь послушай, Клэй, в этой семье все кое-чему учатся. Мы учимся знать, где наше место. Ты летаешь, верно?

— Ну да, ты знаешь. Пап…

— Сейчас говорю я! — рявкнул Джо, и его мягкий голос вдруг стал устрашающим. — Ты уже поговорил. Я слышал, ты решил поспорить с Мэттом, указать ему, как надо ловить. Наверняка твои познания в этом деле исходят из обширного опыта и большой мудрости?

Клэй резко повернулся к Марио.

— Так ты пришел и наябедничал на меня, как Тесса?

Анжело, оторвавшись от камина, выпрямился и развернулся.

— Хватит, Клэй. Полет — не детская игра с детскими правилами. Ты нарушил дисциплину и получил выговор. Ты должен слушать…

— А ты не мой отец! Я не обязан…

— Прекрати, Клэй, — коротко сказал Джо Сантелли. — Гимнасты создали правила, и ты должен их соблюдать или оставаться на земле. Понял?

— Я не… — Клэй перевел встревоженный взгляд с отца на Марио, а потом ребячески выпятил губу: — Ты что, шуток не понимаешь?

Марио покачал головой.

— Когда дело касается полета — нет. Клэй, ты хочешь летать?

Мальчик опустил голову и встал, заламывая пальцы. Потом, сглотнув, выдавил:

— Да, хочу. Честно хочу, Мэтт. Прости. Я буду делать все, что скажешь. Обещаю.

— Да уж надеюсь, — резко сказал Марио. — В противном случае мигом вылетишь вон из зала. Ясно? Вылетишь вон. А завтра перед школой ты пойдешь в раздевалку и уберешь весь бардак, который вы с приятелями там развели. Том, Стелла и я не обязаны работать в таком свинарнике. И еще кое-что. Прежде чем ложиться спать, ты спустишься вниз и прочтешь правила, которые я повесил на стенд. И прочтешь как следует. Потому что отныне в зал зайдет только тот, кто будет придерживаться этих правил, и если я замечу, что кто-то нарушает — ходит по паркету в уличной обуви, курит в зале, лезет наверх без присмотра — я за себя не отвечаю. Всем ясно?

— Ясно, ясно, — откликнулась Люсия.

— К тебе это тоже относится, Тесса. Если ты захочешь посмотреть, то должна сперва спросить разрешения. Поняла? А если еще раз заорешь, когда кто-то наверху, я сперва тебя отшлепаю, а потом скажу Люсии, — он напряг челюсть и добавил: — Анжело, тебя все это тоже касается. Ходи и смотри, сколько угодно. Но ты соблюдал эти правила всю жизнь. Не вижу причины, зачем тебе нарушать их сейчас.

— Боже Милостивый, — засмеялся Джонни, — что на тебя нашло, Мэтт? Решил возродить Передовую Школу Полетов?

— Это не самое худшее, что он мог сделать, — заметила Люсия.

— А я думаю, что он прав, — вдруг сказала Стелла.

— Ну конечно, — саркастически фыркнул Джонни.

— Джонни, — заговорил Джо, — это ведь ты начал все эти беспорядки, когда позволил Клэю спорить с тобой и нарушать семейные правила?

Джонни поджал губы.

— Я руковожу своим номером так, чтобы участники работали командой. И всегда так делал. Если Мэтт хочет изображать тирана, на здоровье. Он сломал Томми, сделал из него дрессированного кота — щелкни бичом, и он прыгнет. Но я не учу своих мальчиков, раздавая пинки направо и налево. Я им не грублю и не издеваюсь над ними. Я просто так не работаю.

— Ты их не учишь, — вмешался Анжело. — Тебе просто нравится играть с детьми. Я видел, как ты вмешивался, когда Марио начал обучать этих четверых. У тебя не хватает ни терпения, ни дисциплины, чтобы по-настоящему работать. Никогда не хватало, и никогда не будет. Так что с этой минуты займись чем-нибудь другим.

Клэй, — он повернулся к мальчику. — Ты слушаешь Мэтта, а не Джонни, не то остаешься внизу. В ту секунду, когда ты ступаешь на веревочную лестницу, ты теряешь все привилегии избалованного любимчика и подчиняешься приказам. Без споров.

— Все еще не понимаю, почему это так необходимо, — сказал Джонни.

— И не поймешь, — горячо заявил Анжело. — В свое время тебя тоже здорово избаловали, и ты ушел из номера, потому что не умеешь принимать приказы.

— Чертовски верно! — разозлился Джонни. — К шестнадцати годам мне до чертиков надоела эта муштра! Вы живете прошлым, все вы! И кто-то продолжает удивляться, почему я хочу быть от всего этого подальше? Вы словно окаменелости в музее и даже этого не замечаете! И поступите с Клэем так же, как поступили бы со мной, если бы я позволил! Вы никогда не изменитесь!