Трапеция

— Только не в их доме. И представь, если они вдруг вернутся? И вообще… Ох черт! — она приподнялась на носочках и мазнула губами его рот. — Ты умный парень, Томми. Подумай головой.

Легко освободившись, девушка скрылась в комнате. Дверь хлопнула, словно бы ставя жирную точку.

Томми вернулся к себе, чувствуя неожиданную усталость. Сбросив одежду, залез под холодное одеяло. Он все представлял Стеллу, одну, в пустой комнате.

Снова чувствовал ее холодное мокрое лицо, странную мягкость тонкого тела в тяжелом теплом халате. Внутри шевельнулось возбуждение, но он слишком устал даже для этого.

В темноте проплывали отрывочные картинки. Дрожание руля под ладонями… непокрытая голова Стеллы под дождем… мать, стоящая возле трейлера за дождевой завесой… покачивание лестницы на сильном аризонском ветру… Уже видя сон, Томми ощущал, как веревочная лестница вырывается из рук. Марио и Лисс — нет, то была Стелла — стояли на мостике. Потом он шагнул на мостик и подал Марио обитую черным перекладину. Тот схватился за нее и полетел, вольный, свободный… А затем Томми увидел, что аппарат стоит на самом краю пропасти, на краю мира, и он с Марио раскачивается на двойной трапеции над ущельем, а внизу гремит невидимый поток. Томми сдавленно замычал — и сел на постели. Сквозь щель открытой двери пробивался, слепя глаза, свет из коридора.

— Шшш, это я, — прошептал Марио.

В строгом костюме и при галстуке он выглядел высоким и незнакомым. Туфли он держал в руке. Тихо прикрыв двери, Марио ступил в поток лунного света.

— Мы так поздно приехали, что Папаша велел мне остаться. Прости, что разбудил. Думал, смогу пробраться потихоньку.

Все еще одурманенный сном, Томми потер глаза.

— Если хочешь, включи свет.

— Не надо, — Марио поставил туфли на пол, сел на кровать и распустил галстук. — Вы со Стеллой весь день одни просидели? Надо было тебе поехать с нами. Мы неплохо прокатились. А вы здесь чем занимались?

— Она учила меня водить MG.

— Вот черт. Я всю зиму собираюсь тебя научить и все время забываю. Значит, тут она меня опередила. Что ж, небось водить MGприятнее, чем мою развалюху.

Рубашка легла на пол белой кляксой. Легко ориентируясь в полумраке, Марио подошел к комоду.

— Где-то здесь, в нижнем ящике… Ага, пижама. Ладно, утром поговорим. Спи дальше. Только подвинься.

Томми послушно отодвинулся к стене. Марио сел на край кровати с пижамой, и Томми вдруг засмущался, потому что спал раздетым. В сиянии луны он четко различил, как Марио застегивает пуговицы. Повернувшись, парень тронул его за голую руку, лежащую на одеяле.

— Тебе не холодно?

— Я отвык спать в одежде, — пробормотал Томми.

Марио тихонько засмеялся.

— Вот поживешь в такой дыре, как я, будет у тебя такая же прижимистая хозяйка, как у меня, экономящая на отоплении, — быстро привыкнешь.

Он лег, натянул одеяло и повернулся на бок, спиной к Томми.

— Тебе хватает подушки?

— Да, нормально.

— Спокойной ночи, Том.

— Спокойной ночи, — Томми закрыл глаза и притих.

Голая нога касалась края пижамы Марио — Томми осторожно ее отодвинул.

Потом открыл глаза и лежал, глядя на лунный свет. Марио зашевелился, Томми перестал дышать. Но парень просто устроился поудобнее и сунул руку под подушку. Очень тихо лежа возле стены, Томми слушал его дыхание, и глаза закрывались…

Внезапно он понял, что уснул на некоторое время, потому что луна исчезла, и снаружи царила чернильная тьма. Наверное, какое-то движение Марио его разбудило — тот спал беспокойно, ворочаясь с боку на бок. Теперь Марио лежал лицом к Томми, обдавая его теплым дыханием и забросив руку ему на голую грудь. Все тело замлело от долгой неподвижности. Томми попытался осторожно высвободиться, но кровать скрипнула, и Марио снова заворочался. Заворочался, пробормотал что-то невнятное и протянул руки.

С Томми слетел весь сон. Секунду он пытался сопротивляться, но в конце концов позволил Марио прижать себя к груди. Теперь они лежали в обнимку, спиной к животу, идеально вписываясь коленями, и Марио обнимал его за пояс. Томми довольно прикрыл глаза, решив, что можно прекрасно поспать и так: в объятиях Марио было вполне удобно. Он хотел спать, знал, что действительно должен хотеть спать, но вместо этого лежал в приятной полудреме. И смутно сознавал то, что позже постарается забыть: ему всегда хотелось, чтобы Марио обнял его и держал вот так.