Трасса длиною в жизнь (СИ)

Я бы, наверное, всё-таки ушёл, но Ванёк выдернул из сумки очередную тетрадь, и вместе с ней вылетел и раскрылся, падая на землю, откидной блокнот . На открывшейся странице был рисунок. Видимо, предполагалось, что это будет портрет, но пока я мог разглядеть только глаза и краешек чёлки. И что-то цепануло меня в этом наброске, сделанном обычной шариковой ручкой, видимо, в промежутке между решением задач. Я сам рисовал на полях всякую дребедень, но это было совсем не то. Мне почему-то очень не хотелось в этот миг, чтобы кто-то из парней увидел этот рисунок. Он был откуда-то не из их мира, как и весь Максим с его чёртовыми водолазками и пастельными оттенками. Я вдруг заметил, что на нём нет ни пальто, ни шарфа, и от этого внезапно мне стало чуть легче – я не хотел, чтобы они ставили его на колени таким, каким я видел его сегодня утром. Чёрт, я вообще не хотел, чтобы они ставили его на колени, чтобы касались его, чтобы просто смотрели на него.

Но всё, что я осмелился сделать в этот миг - это тихонько поддеть блокнот ногой, задвигая его за крыльцо чёрного входа, а затем, улучив момент, подобрать и спрятать у себя под курткой.

- Всё, - сообщил я через некоторое время. – Надоело. И на тренировку опоздаем. Паш.

- Ок, - Пашка небрежно махнул парням рукой, - мы с вами, пацаны.

- Вали уже, - весело крикнул Ванька и, больше не глядя на то, что творилось у крыльца, я развернулся и пошёл прочь.

С каким-то трудом мне давалось в тот день слушать бесконечный трёп Пашки и совсем невесело было от его дебильных шуток. Рука всё время тянулась проверить, на месте ли блокнот, и в то же время я совсем не хотел, чтобы Пашка заметил эти мои потуги. Раздевался скомкано, стараясь успеть перепрятать эту вещицу, всю тренировку думал только о том, чтобы никто не залез в шкафчик – абсурд само по себе, ребята спокойно оставляли в раздевалке мобильники, и ни у кого пока ничего не пропало, а я боялся за дурацкий блокнот ценой в три рубля.

Так же опасливо я одевался и при первой же возможности отделался от Пашки, соврав, что отец просил по дороге захватить продуктов. В продуктовый, впрочем, я на самом деле пошёл. Мне отчего-то неловко стало за мой имодиум и, поломав голову над тем, что можно купить парню, чтобы не выглядеть при этом ни гомиком, ни идиотом, я решил остановиться на мороженом и двух бутылках пива. Ради налаживания контакта я готов был нарушить режим.

Припёрся я к дверям своего совсем ещё незнакомого знакомого через полчаса и долго звонил, но реакции добиться никак не мог. Я уже решил было, что его правда нет дома и, вознамерившись ждать до самого утра, откупорил первую бутылку пива, когда за дверью послышались шаги и осторожное:

- Кто?

Я тут же вскочил со ступенек, куда пристроился было, и заорал:

- Я!

Наступила тишина. Надо было бы как-то его позвать, но я вдруг понял, что не знаю его имени. Звать же его Спидозным явно было совсем уныло. Так ничего и не придумав, я перехватил пиво и мороженое одной рукой, а другой достал из-за пазухи блокнот и помахал им перед глазком.

Тишина никуда не делась.

- Ты тут? – спросил я.

- Чего ты хочешь? – ответил он тихо.

- Отдать, бля, ну что я ещё могу хотеть?

Ещё несколько секунд тишины, а потом дверь приоткрылась – щель между полотном и косяком, правда, перекрывала цепочка – и в той же щели показалась голова Максима. Волосы его снова были завязаны в узел, ещё более небрежный, чем обычно, а вот место водолазки теперь занимало что-то просторное и бесформенное – к моему немалому разочарованию.

- Я спрашиваю, что ты за блокнот хочешь? – сказал он так же спокойно, хотя в глазах я отчётливо видел искорки страха.

Я уже чуть было не ляпнул, что вообще-то ничего, но в последний момент вспомнил, что благими намерениями выстлана дорога в ад, и ответил:

- Пусти к себе перекантоваться на пару часов.

Я импровизировал. Но, как оказалось, удачно.

Максим поколебался, закрыл дверь – в эти несколько секунд я ощутил, что несусь с небес в эту самую преисподнюю, – а затем снова открыл её, но уже без цепочки.

- Отдай блокнот, - попросил он, протянув перед собой руку. Рука у него была такая же странная, как и всё в нём. Тоненькая косточка на плоском запястье и, как я узнал уже потом, очень сухие ладони.

- Сначала пусти, - потребовал я.

Максим вздохнул и отошёл в сторону, позволяя мне войти. Ничего хорошего он явно не ждал.

***

Виктор прокашлялся, прикрывая рот краешком ладони. Как по мне, так и у самого у него руки были весьма странные - не такие, какие бывают у грубых мужчин. Да он и не был грубым, так что мне было даже странно слушать, как он рассказывает о своей жизни, будто обычный дворовый мальчишка.

- Устал, - сказал он, - сколько ещё у нас времени?

В этот раз мы снова встречались в моём кабинете, за окнами уже темнело, но я не хотел его прерывать. Даже не потому, что сроки наши были так ограничены – просто мне нравилось слушать, как он говорит. Записей на тот вечер у меня больше не было, так что я попросил:

- Продолжайте. Если хотите, я сделаю кофе.