Трава, пробившая асфальт

Облегчившись, я огляделась. Четыре одинаковые кровати с тумбочками вдоль стен, один шифоньер, круглый стол возле окна, динамик на стене, все чин чином. И соседки неплохие. Несмотря на общее имя, их легко различать: тетя Маруся, тетя Маша, баба Маша. Я немного успокоилась, и звериный страх слегка отступил.

Никуда не годный

Моя жизнь потекла в новых стенах. Тетя Маруся кормила меня, тетя Маша помогала спускаться на горшок, а баба Маша скорбно озирала и иной раз, не выдержав, выкрикивала:

– Ну никуда не годный! – Почему-то в мужском роде.

– А ты сама-то куда-нибудь годная? – дерзила я с обидой в голосе. И подчеркнуто обращалась на «ты», невзирая на разницу в возрасте.

– И я никуда не годный, – соглашалась она, безуспешно пытаясь разогнуть свою парализованную руку. И, отчаявшись совладать со скрюченной конечностью, поджимала губы и надолго затихала.

Ночью, когда умолкал настенный динамик, дыхание у соседок становилось ровным, что свидетельствовало о глубоком сне. Вот тут-то меня и прорывало, я чувствовала в полусне, как струятся слезы и растет ком в горле. И я, боясь разрыдаться и всех перепугать, распахивала глаза и таращилась в потолок.

– Ну что тебе еще надо? – спрашивала я себя. – Все сообразно твоему состоянию. Лежишь в кровати, вся кривая и косая. И ничего впереди… – Кусала губы и беззвучно захлебывалась слезами. Мне было девятнадцать…

Привитое книгами, что я тоже Человек и должна для чего-то жить, если родилась в образе человека, не давало мне смириться. По какому признаку меня сослали в такой интернат? Чем я опасна для общества? За что меня спрятали за высоким забором, изолировали, отделили от себя те здоровые, не кривые и не косые люди, живущие по ту сторону забора в большом мире? Потому что я, как говорит баба Маша, «никуда не годный»?

История трех Маш

Все три мои соседки Маши когда-то были здоровы и жили семьями, в разных уголках нашей страны.

Тётю Марусю Диборских еще ребенком отдали в няньки. В пятнадцать с половиной лет ее изнасиловал хозяин, после чего родился сынишка. И хозяйка, чтобы не подали в суд на мужа, устроила ее учиться на повара.

Окончив кулинарное училище, Маруся завербовалась на Сахалин, но незадолго до отъезда сынишка погиб под колесами автомашины. На Сахалине она нашла работу в ресторане, но обнаружилась недостача, свалили на молодую повариху. Она попала в тюрьму, где снова стала жертвой насилия, на сей раз это был следователь. Досрочно освободившись за хорошее поведение, Маруся вышла из тюрьмы с дочкой на руках.

Наконец-то фортуна улыбнулась ей, устроилась работать в портовую столовую и познакомилась с солидным мужчиной. Два счастливых семейных года пролетели как сон – достаток и благополучие, любимая работа, заботливый муж, дочка.

На третий год счастье оборвалось – к ее благоверному внезапно приехала законная жена. Маруся проглотила горечь и отошла в сторонку… А когда отмечали День рождения двоеженца, законная жена в присутствии гостей залепила Марусе пощечину. Муж не заступился. На этом разборка с соперницей закончилась, и законная жена увезла мужа с собой на материк.

Маруся после этого запила, но нашла силы остановиться и вышла раз замуж ещё раз. Но новый муж нещадно бил ее, а потом проломил голову, в результате чего развилась эпилепсия, которая неуклонно прогрессировала, несмотря на лечение.

После очередного эпилептического припадка ее поместили в психоневрологический интернат, а судьбу дочери решили органы опеки, не известив мать о решении. Решили, что женщине с такой тяжелой формой эпилепсии лучше вообще не контактировать с дитем. И Маруся осталась одна-одинешенька – муж исчез, первый ребенок в могиле, второй неизвестно где…

Тетя Маша тоже жила с мужем, у них росли четыре дочки, и они очень хотели мальчика. И, когда, казалось бы, осуществление мечты было уже близко, совсем рядом, у Маши на четвертом месяце беременности проявилась тяжелая шизофрения. Приступы не удавалось компенсировать, и все разрушилось, включая семейное счастье… В итоге этот дом скорби.

У бабы Маши все было проще. Бездетная, работала на стройке, муж умер, ее парализовало после инсульта. Итог тот же.

И вот в скорбной 15-й палате Прокопьевского ПНИ жизнь собрала вместе трёх Маш и одну Тому…

* * *

Как-то после обеда, лежа на кровати, коляски мне так и не выдали, я заметила, что тетя Маруся перебирает свои бумаги. И спросила:

– Что это за бумаги?

– Да это письма – ответы оттуда, где я дочку свою искала, – ответила она грустно.

– Вы ее нашли?

– Пока отовсюду отвечают, что такая не значится. Сколь уже писем переписала и никакого толку – вздохнула тетя Маруся.

– А куда вы писали? – продолжила я расспрос.

– В интернат в Южно-Сахалинске. Она там жила и училась еще, когда я была здорова.

– А сколько ей лет?

– Она уже взрослая… Столько годков прошло…

– Тогда вам непросто будет ее отыскать, она могла выйти замуж и сменить фамилию. И если живет под фамилией мужа, её не найти, – сделала я неутешительный вывод.

– Совсем невозможно найти? – расстроилась тетя Маруся.