Травести бурлеска

— Этот писатель. Прочно подсел на игру. Ему не до власти и секса, — махнула Инга рукой, будто отгоняла прочь мысли.

— Да ты на него запала, — улыбнулся я, отметив её жест.

— Ты хорошо проигрываешь, — заметила девушка, показав на убывающую кучу фишек, — но не настолько хорошо, как хотелось бы.

Я бросил ещё пару пятитысячных на девятку. Шарик, выскочив из пальцев крупье, покатился по ложбине круга, изливая гортанный звук. Потом сбавил скорость и затрещал по цифрам. Щёлкнул и замер на девятке.

— Аккуратнее. Больше так не делай, у нас осталось два часа времени, помни, чем больше ставка, тем больше выигрыш — нахмурилась моя спутница, — подождав, пока я брошу фишки на стол, она продолжила, — Павел по-своему интересен, но такой же, как и ты неудачник.

Я оскалил зубы:

— Почему же ты не выбрала его?

— Всё просто, у него нет денег. Он пытается выиграть, чтобы напечатать свои романы.

— Так он писатель, которого не печатают? — почему-то, с облегчением спросил я.

Инга грустно улыбнулась:

— Не печатают.

Я вопросительно на неё посмотрел. На её лице лежала грусть сочувствия.

— Всё потому что пишет эдипальные вещи.

— Какие? — не сразу понял я.

— Эдипальные, — повторила Инга. — А наше общество потребления, как говорит Павел, ориентировано на орально-анальные.

— Да, вот уж оправдание, так оправдание, — хмыкнул я, — ты сама понимаешь, о чём сейчас говоришь? Как это вас занесло в дебри психоанализа, уважаемая?

Инга бросила на меня злобный взгляд:

— Насколько мне помнится, ты тоже не психиатр, но видно про психоанализ слышал. А про эдипальность, понимаю, не дура, в Интернете прочитала. — Она напряглась и отвернулась в сторону.

— Ты не дуйся, просто я не понял, о чём ты.

Она пожала плечами:

— Не понял — не надо. Играй давай. Проигрывай. Сосредоточься.

И тут в зал вошёл Павел. Я открыл рот и громко выдохнул от удивления. Под руку его держала Надежда. Та самая Надежда, которая провела со мной вчерашнюю ночь, чей сын сейчас лежит в тёмной спальне и, возможно, боится сомкнуть глаза. А его мать-ехидна развлекается в казино.

— Смотри-ка, — кивнул я в сторону Павла, — а вот и наш писатель. Что это за тумбочка, рядом с ним?

Инга посмотрела в сторону писателя, потом повернулась ко мне, и метнула осуждение в лицо:

— Не надо уподобляться дешёвому быдлу, бряцающему дорогими золотыми цепями. Высказываться в подобном тоне относительно женского пола не хорошо, тебя мама этому не учила?

Я получил удар под дых. Конечно, мои слова были обидой на Надю, за то, что она использовала меня два дня назад сначала в качестве няньки, потом в постели и ушла тихо, по-английски, без «спасибо» и «до свидания». Но я побоялся выложить Инге всю цепочку событий. В такой ситуации сложно оправдываться. Я не нашёл ничего лучшего, как извиниться.

— И всё-таки, кто это? — повторил я вопрос более благозвучно, поставив фишки на сорок восьмой номер.

— Это та, которая должна была занять ещё один стул у столика наверху.

Я смотрел на Ингу, в ожидании более развёрнутого ответа на свой вопрос.

— Смотри, тебе снова не везёт, ты в наваре. Будь добр, сосредоточься и призови на помощь всех своих лузерских покровителей.

Да уж, она, конечно, могла так со мной говорить, её видимо не учил папа не хамить окружающим, — возмущался я молча.

— Это его муза. Он так сказал в прошлый раз. Потом они ушли со свингер парочкой. Как уж у них сложилась ночь — не знаю. Но что-то произошло наверняка. Видел, какой сегодня был Павел? Рядом с Леркой не присел. Нарочито, к тебе поближе примостился. И молчал весь вечер. Он ведь так себя не ведёт обычно.

— Мне не с чем сравнивать. Я понятия не имею, как он себя обычно ведёт. Скажи, всё-таки, что это за девица. Ты её знаешь?

— Честно сказать, я не помню, как её зовут, — напряглась Инга, изобразив натужно работу извилин, отвечавших за память. — То ли Нина, то ли Надя. Я ведь недавно сюда смогла попасть. Сладкая парочка и деятель культуры с подругой, уже зависали в этом заведении.

— Ты здесь недавно, а про эдипальную литературу уже просветилась, — съязвил я, — тебе нравится Павел? — снова повторил я вопрос.

Инга закатила глаза. Но ничего не ответила, лишь указала на стол, где принимали ставки. Я попросил человека с тележкой моих фишек, пересчитать их количество. Понял, что сумел проиграть всего тысяч сорок. Посмотрел на часы — времени оставалось два часа.

— Она тебе не нравится? — настойчиво обратился я к своей спутнице.

Инга молчала.

— А что интересного в Павле, он ведь неудачник, типа меня? Ты ведь таких, как я понял — терпеть не можешь.

— Не отвлекайся, — сказала Инга, — я пойду, прогуляюсь.

Она отправилась в сторону Павла. По пути взяла шампанское.