Травести бурлеска

Когда она ушла, я, скрепив сердце, средоточил внимание на столе. Шарик гулко гремел, клюшка расталкивала фишки по разным сторонам зелёного сукна. Лица счастливчиков озарялись улыбкой. Проигравшие же делились на две категории, одни из них громко хохотали, делая вид, что проигрыш всего лишь способ развлечься, иные открыто нервничали, поправляя галстуки и расстёгивая удушающие воротники рубашек. Отсутствие спутницы резко увеличило мои шансы превратить деньги в прах. За полчаса я спустил около ста тысяч. Мне хотелось похвастаться перед Ингой. Радость, наверняка, отражалась на моём лице и, наверное, потому что она была искренней, я периодически ловил на себе непонимающие взгляды соратников по рулетке.

Игра абсолютной удачи. Если карты можно просчитать, то кости и рулетка всецело зависели от везения. На что надеются люди, вязавшиеся в такую игру? Из неё невозможно выйти победителем. Адреналин же, лучше искать в другом месте. Лысый пожилой человек напротив меня, словно решил подтвердить мои мысли. Он испустил громкий выдох отчаяния и, обмякши, упал на пол. Тут же подбежала пара мужчин, подняли его под руки и потащили к выходу. Взять с этого парня что-то ещё для казино было невозможно. По крайней мере — сегодня.

— Ставки сделаны, ставок больше нет, — услышал я громкий голос крупье.

Повернувшись к столу, увидел, что публика, ничуть не заинтересовалась ситуацией, и тотально поглощена игрой. Интересно, этому человеку помогут или просто выставят на улицу, даже не пощупав пульс.

Вернувшись, Инга привела с собой писателя и его музу. Надя сделала вид, что меня не знает, познакомилась со мной заново и ушла на другую сторону стола вместе с Павлом.

Сколько я не сверлил её глазами, она ни разу на меня не посмотрела. С писателем, она тоже вела себя довольно холодно. Больше смотрела на стол, изредка привставала на цыпочки, чтобы дотянуться к уху Павла, что-то быстро шептала и снова занимала прежнюю позу, при этом продолжая несколько секунд шевелить губами, словно не переставала говорить.

— Я вижу, ты ей активно интересуешься, — сказала Инга, положив руку мне на плечо.

Мне подумалось, что всё-таки нет никакого смысла что-то скрывать от Инги, а может быть, захотелось её смутить:

— Я спал с ней вчера ночью. Когда ты пришла, я проснулся в постели, на которой всю ночь зажигал с этой девицей. А теперь она делает вид, что меня не знает.

— Ты с ней?! — возмущённо вскрикнула она, несколько человек обернулись. Инга поправила на себе платье и продолжила спокойно, — она, наверное, не хочет злить своего воздыхателя, потому и сделала такой вид.

Меня порадовал её эмоциональный выплеск.

— Она проститутка, — продолжил я.

— И что? — Инга пожала плечами.

Мне очень нравился этот её жест. Я заметил, что она делает так часто, когда обеспокоена чем-то и при этом пытается выглядеть равнодушно. На этот раз я расценил его, как проявление ревности. Мне очень этого хотелось.

— А нам-то она сказала, что финансист, — вдруг продолжила Инга.

— Финансист? Ты сама подумай, что может быть общего у финансиста и писателя. Вот у писателя и проститутки — да.

Я, наконец, избавился ещё от десяти тысяч. Моя спутница о чём-то задумалась, приложив согнутый указательный пальчик к губам.

— И что же общего, — снова неожиданно спросила она, когда я делал очередную ставку.

— Я думаю, мир эмоций. Может твоему графоману надоело, что его не печатают, и он решил спуститься в область более примитивных переживаний, чтобы писать в орально-анальном стиле, — в последние слова я вложил всё злорадство, на которое только был способен.

Она кивнула головой, то ли изображая понимание, то ли не зная, что делать в растерянности.

— Скажи всё-таки, что тебе в нём так нравится? Что есть у него, чего нет у меня? — тут уж ревность заговорила моими губами.

— У тебя осталось всего десятка. Если ты сделаешь правильную ставку, мы уйдём отсюда со счастливым билетом, — словно не слышала моего вопроса девушка.

Конечно, я проиграл всё до цента. Но, конечно, не сразу. Мне понадобилось почти час времени, чтобы добиться полного краха.

Инга обняла меня на радостях и шепнула на ухо:

— У него есть мечта. А у тебя злоба на мир, будто он тебя обидел. Вот в чём ваша разница.

К нам подошли двое, которые прежде унесли упавшего в обморок игрока. Они проводили нас к выходу и вручили две синих пластиковых карточки с надписью «Voyeur». Ещё на них было написано предупреждение о неразглашении сведений о клубе и запрет на передачу карточки иным лицам. Нужно было зарегистрироваться на сайте, введя код означенный на пластике и прийти через три дня в положенное место, к положенному часу. Игра, нелепее которой, придумать было трудно.

Уходя, я обернулся в зал. Мне в спину смотрела Надежда. Показалось, она улыбнулась. Я быстро отвёл взгляд в сторону. И представил себе Павла с его мечтой. Это ему нужно смотреть надежде в глаза. А я давно повернулся к ней спиной. С тех пор, как она стала глядеть на меня с иронией.