Травести бурлеска

Мой аусвайс Инга забрала к себе. Сказала, что всё устроит сама и лишь приедет за мной в назначенный день. Девушка поймала такси и, трепетно сжимая сумочку с двумя карточками внутри, умчалась в серое утро. Оно обещало пасмурный день и грустное настроение.

Хорошо, что я этот день просплю. Бессонная ночь, объяснения моей спутницы о необходимости дневной работы в магазине. Её отказ поехать ко мне. И самое главное — то, что она видела меня человеком без мечты — сжимали горло. Хотелось поплакать или разбить кому-то нос, или чтобы кто-то разбил его мне. Чтобы боль выкручивающая душу, выкручивала тело. Так было бы легче.

Нет, всё-таки ночные бодрствования не для меня. От усталости становлюсь сантиментальным, сопливым и жалким.

Доползти до кровати оказалось делом не трудным. Я не разбирал постели. Только достал подушку, наволочка которой впитала в себя запах волос всех, женщин спавших на ней в последние ночи. Уткнувшись в неё носом, я уснул тяжёлым, глубоким сном. Словно провалился из жизни в пропасть, и летел в неё грузно, разрывая тухлый, застоявшийся воздух, кувыркаясь в удушающем потоке, так что суставы выкручивались и выворачивали мои члены в причудливые позы, разливая боль по всему телу.

Открыл глаза, когда снова наступила ночь. Комната наполнилась темнотой, в которой мерцало лишь несколько красных точек, от включенного в сеть телевизора и DVD-плеера. Ещё электронные часы высвечивали два числа: двадцать три и двадцать три. Кошка спала в ногах, уткнувшись носом в собственное брюхо.

Я вспомнил приключение в казино и стал утопать в переживании собственной обманутости. Вдруг, представив, что я проиграл целую квартиру на окраине Москвы за два с половиной часа и всё ради того, чтобы быть ближе к Инге. К этой проститутке, высасывающей из мужиков деньги. Что ещё могло заставить меня совершить такую глупость? Я давно, кажется, не помышлял о мести. Я даже был рад тому, что жена освободила меня от своего присутствия. Лишь совесть слегка укоряла в отношении детей. Но её причитания были настолько тихими, что в расчёт их можно было не брать.

Кажется, я забрёл в какой-то тупик. В котором, понятное дело, выход там же где и вход. Но добраться до того места, через которое я сюда попал было уже невозможно. Невозможно потому что выход будет в ту жизнь, где не было выбора кроме тупиковой дороги. И выходит, я подошёл к её логическому завершению. К её истинному итогу. Но вот вопрос, сколько я пробуду в этом омерзительном состоянии. Когда дальше незачем и некуда, но приходится, оттого все телодвижения сводятся к ударам головой о стену.

Я мысленно посылал к чёрту и проигранные деньги и оставшиеся. Послал в сердцах, далеко и навсегда Ингу с её клубом и жену с её любовником. Послал своё прошлое и будущее, желая остаться лишь в настоящем. Мне хотелось, чтобы часы замерли на двадцати трёх минутах двенадцатого. Замерло моё сердце, остановилось дыхание, прекратилось движение крови, чтобы каждая клеточка моего тела застыла, прервав синтез белка на своих рибосомах. Но часы с видом жестокого безразличия мигали и мигали светодиодами, вычёркивая из моей жизни часть за частью, толкая меня вперёд от вдоха к выдоху.

Хорошо, шёл я на уступки в своих терзаниях, если движение времени неизбежно, тогда пусть оно полетит быстрее. Пусть часы превратятся в десятые доли секунд. Пусть несутся стремглав и завершат моё существование. Я закончу его тихо, мирно, в своей постели. Отпустив все свои желания и нежелания на свободу. Пусть хотят или избегают другие. Я же ничего не добился, ни к чему не пришёл, всё растерял, не успев найти. Пусть другие, умные, стремительные цепляются за свои надежды. А я больше не желаю опираться за эту худшую из всех зол гадину. Хочу жить безнадежно.

Больше я никуда не пойду, не встану, когда мне будут звонить в дверь, не съем ни крошки хлеба, не откликнусь ни на один телефонный звонок. Пусть истощение закроет мои глаза и лишит необходимости жить.

Но мои стенания продлились недолго. Я всё же уснул, а по пробуждению, мой живот обиженно огрызнулся, скрутив желудок и требуя урчанием дополнительных вливания белков, жиров и углеводов.

Яичница с сосисками окончательно выровняла моё эмоциональное состояние, и я уже был готов к новым приключениям моей холостяцкой жизни. Всё-таки хорошо, что позаботившись о кошке, я не забыл приобрести в свой холодильник съестного для своего желудка. Моя циклотимия с частыми перепадами настроения была не самой лучшей штукой, но сосуществовать с ней я немного научился. Были, конечно, небольшие издержки, вытекающие из такого положения вещей. Например, меня многие могли бы назвать беспринципным, так как я менял мнение по тому или иному вопросу сообразно изменениям настроения. Ну, да и Бог с ним, я никогда не считал принципиальность добродетелью.