Травести бурлеска

— Не думаю, что стопкой бумаги можно перфорировать прямую кишку и будем надеяться, твоему гостю, — он указал пальцем на несчастного, привязанного и избитого, — не сделали кровоизлияние в головной мозг. Думаю, он будет жить ещё долго. И тебе придётся объяснять органам защиты правопорядка, что такое, сотворил с ним не ты, а кто-то другой. Поверь мне, в историю с клубом им вникнуть будет сложнее всего.

— Но этот-то знает, что стопка бумаги в его жопе не дело рук Романова, — ответила Лера, тыча пальцем в распятого.

— Вопрос в том, когда он придёт в себя, чтобы поведать об этом миру. Думаю, когда его сфинктер срастётся, он будет зол на всю вселенную и не откажет себе в удовольствии, запрятать в каталажку хоть кого-нибудь. Ведь истинных преступников, вряд ли когда поймают. А, Романов? — обратился ко мне Игнат. — Ты не против провести ближайшие лет пятнадцать за решёткой?

Я молчал, понимая, что выйти из ситуации без потерь не удастся.

Мне нужно было сообразить, что же делать дальше. Это конец. Реальный конец всему. Хрен с ним, с билетом. Если бы он не стал моим, я бы продолжил свою спокойную жизнь в собственной квартире, забрал бы детей у Ираиды, устроился обратно в ЖЭК и, трава не расти. Теперь же мне нужно скрываться до конца своих дней. А милиция, в поисках моей персоны, поставит в известность мою тёщу и детей, о том, каков их папаша извращенец.

Какого чёрта, ублюдки решили прокрутить своё бесчинство у меня в квартире?! А то что они продумывали преступление, было ясно по тому, что приготовили «Самоспас». Интересно, они ожидали увидеть меня здесь. Наверняка ожидали. Подсыпали бы чего-нибудь, чтобы отшибло память. А потом, я проснулся бы с утра возле трупа, голого и изнасилованного пачкой писчей бумаги. В шоке, взял бы всю вину на себя. Вот подонки!

Инга! Как она могла, после того, что я для неё сделал!

Распятый, снова застонал. Двое, находившихся рядом со мной, и тупо разглядывающих пол, встрепенулись.

— Надо валить отсюда, — пробормотала Лера. — Возможно, они уже вызвали милицию. А, может быть, ребята в форме и с пистолетами поднимаются сюда на лифте.

Она рванула к выходу. Я прыгнул за ней и повалил на пол.

— Стоять! — заорал я и тут же получил ногой по затылку. Удар был неприятным, но не более того. Я вскочил на ноги и, развернувшись всем корпусом, отвесил Игнату боковой справа. Всё-таки мои давнишние походы в спортзал и пару десятков занятий с индивидуальным тренером по боксу — пригодились. Я думал, что моё тело давно забыло, как бить. Но, в такие моменты, вдруг возвращается ране утраченное. Я не без удовольствия посмотрел, как тело Игната обмякло и свалилось на пол. А перед тем, в его мутных глазах, с не меньшим кайфом, я прочитал удивление.

Я повернулся к испуганной Лере, забившейся в угол глядевшей на меня исподлобья.

— Это было эффектно, — зло проговорила она. — И что теперь? Теперь-то мы, наконец, свалим отсюда.

— Обязательно, — ответил я, только сначала решим, куда деть парня, лежащего под твоим другом, — я показал ей сбитый кулак, подтверждая свои твёрдые намерения, и перевёл его в сторону распятого. — Моё предложение таково, я связываю твоего дружка, а ты распаковываешь несчастного. А перед этим ты отдаёшь мне ключи от машины. — Я протянул к ней ладонь.

Лера раздумывала.

— Ну же!

Морщась, то ли от страха, то ли лот злости, она достала из кармана джинсов ключи и швырнула в мою сторону. Я поймал их налету и, преступив через девушку, подошёл к окну. Выглянув, я осмотрелся. Ни прохожих, ни машин с мигалками. Это вселяло надежду на успех. Разве что случайные свидетели из окон дома напротив. Но вряд ли они вооружились биноклями, чтобы разглядеть происходящее в моей квартире, снедаемые бессонницей и любопытством.

Я достал трос. И бросил его у стены, подумав, что такая штука может нам пригодиться. Обернувшись, увидел, что Лера хлопает по щекам своего дружка, пытаясь возродить его сознание. Тот присев на полу что-то бормочет в ответ.

Подлетев к девушке, я схватил её за запястье, и большим пальцем надавил на основание мизинца. Она заорала от боли и выгнулась на полу. Мне не хотелось бить лежачего, но на всякий случай, я ещё раз, с размаху засадил Игнату. Тот рухнул.

— Если ты ещё раз, милая девушка, попытаешься сделать то, чего я тебя не попрошу, мне придётся тебя убить. Поверь, мои намерения однозначны. Тебе понятно? — Я ещё раз надавил ей на пятую пястную кость, подкрепив тем самым, свой вновь обретённый дар убеждения.

Она заплакала. Я отпустил её руку. Разминая свои пальцы второй рукой, она успевала утирать лицо предплечьем, размазывая по нему содержимое носа. Жалкое зрелище. Подумать только, ещё вчера утром я восхищался этой женщиной. И хотел сдохнуть от счастья, когда она делала мне минет. Меня передёрнуло от воспоминаний.