Травля (СИ)

— Вот и хорошо. Значит, твой малыш реально крут. Главное, что он на нашей стороне. Это-то и бесит старика, — Исса взял с подноса тарелку с разогретой тушёнкой и консервированными овощами и вручил Кэрол. — Когда ко мне пришёл это проклятый и сказал, что Луи хочет поговорить, я не поверил. Ведь когда я видел этого старика последний раз, он лежал с половиной башки. Но проклятый взял меня за руку… и я сразу узнал этот мерзкий голос. Как такое возможно, Кэрол?

Та вздохнула и, зацепив вилкой кусочек мяса, отправила в рот.

— Он не человек, — ответила она, уныло разглядывая еду в тарелке. — Я так понимаю, что он теперь в таком же виде, что и Патрик сейчас.

— Взамен того, что расскажет, как вас найти, он потребовал, чтобы я привез вас ему. Я, конечно, пообещал, но слово держать не собираюсь. Мы будем придерживаться ранее намеченного плана. Выбираемся отсюда и прямиком в Израиль. А теперь давай, рассказывай всё, что с вами приключилось, и как вы вообще тут оказались. Я ничего не знаю. Старик мне ничего не рассказал. Только, как вас найти и что делать с вами потом.

Кэрол всё рассказала. Исса слушал, с удивлением разглядывая её и энергично жуя, положив свою тарелку на колени. Несмотря на засевшие в сердце боль и тоску, Кэрол почувствовала, как страх и отчаяние отступают. Появление Иссы значительно этому поспособствовало. И чувство бесконечного одиночества больше не давило так. Она снова не одна. Он поможет, защитит. Вывезет их отсюда. Увезёт в свою далёкую страну, как и обещал.

Кэрол с благодарностью смотрела на него, чувствуя горечь и облегчение одновременно. Облегчение оттого, что он теперь снова с ними, а горечь — потому что он был один.

— Мне жаль, что вы с Тимми поссорились, — тихо сказала она, не поднимая глаз.

Он на мгновение застыл, изумлённо остановив на ней взгляд.

— С чего ты взяла, что мы поссорились? Мы не ссорились.

Кэрол посмотрела на него и покачала головой, давая понять, что врать бесполезно, что она всё знает. Исса вздохнул и подкатил глаза.

— Ой, ну ладно… немного повздорили. Ерунда. Мы даже не подрались.

— Лучше бы вы подрались. Когда вы дерётесь, вы не ссоритесь, а просто пар выпускаете… или раздражение. Вы поссорились из-за меня или… из-за Торес?

Исса с презрением фыркнул, бросив на неё возмущенный взгляд.

— Торес? Вот ещё! Было бы из-за кого! Вы здесь обе ни при чём! Мы поссорились из-за его ослиного упрямства!

— Он не хотел, чтобы ты оставался и искал нас, — тихо проговорила Кэрол, стараясь не показать свою обиду и боль.

— Нет, ясноглазая, я же говорю, всё не так. Мы договорились…

— Не надо, Исса. Я всё знаю. Всё. Даже про то, что он сейчас с Торес.

Исса озадаченно помолчал, явно не ожидая такого поворота и растерявшись.

— Откуда ты знаешь?

— Мой дар… разве ты забыл? — Кэрол грустно улыбнулась.

— М-да… хреновая штука, этот твой дар. Не только пользу приносит, но и вред. Мог бы и помолчать, когда нужно. Ну, ладно, сдаюсь. Да, он взбесился. Но я его понимаю и не виню. И ты должна понять, я уже сказал. Поставь себя на его место. Я бы вообще шею тебе за такое свернул.

— За что? За то, что хотела жить? Что не отвергла шанс, который мне пообещал муж? Что касается беременности, то залетела я ещё до этого, и не по своей воле. Аборты мне делать нельзя. В чём же моя вина? А когда вы вытащили меня из тюрьмы, я должна была рассказать Тиму о том, что уступила мужу, пошла с ним на перемирие ради того, чтобы спастись, а он в результате всё равно не сдержал слово? Да, не рассказала. Не захотела признаться в том, что была трусихой и предательницей. Если бы я ему рассказала, всё было бы иначе?

— Я не знаю. Но лучше бы он узнал это от тебя, чем вот так… И, возможно, всё было бы иначе. По крайней мере, он бы не перестал тебе доверять, знал, что ты с ним честна и откровенна, несмотря ни на что. Я же говорил тебе, Кэрол, ещё тогда, в больнице — не обманывай его. Не пытайся. Он с таким трудом поверил… так боялся поверить. И вот теперь…

Кэрол подавленно и виновато опустила голову.

— Я не хотела, чтобы так получилось. Не хотела причинять ему боль своей правдой. Надеялась, что он не узнает, и мы сможем быть счастливыми…

— Вы сможете, — смягчился Исса и взял её за руку, сжав сильными пальцами тонкую кисть. — Я не придаю значение нашей с ним размолвке, потому что знаю, он остынет, и мы помиримся. И вы — тоже. Когда ему больно, когда он злится, то становится невменяемым, ничего не слышит и не видит, готов всех разорвать. Даже меня. Но всегда наступает момент, когда ярость остывает, он успокаивается, и в основном жалеет о своём поведении в гневе. И в этом случае он пожалеет, когда остынет. Ему больно, Кэрол, он в ярости, ослеплён ревностью, ты не должна винить его в том, как он себя повёл. Сейчас ему кажется, что он тебя ненавидит, но это пройдёт.

— Почему ты так думаешь? — усомнилась Кэрол тихо.

— Потому что я его знаю.

Она покачала головой.

— Ненависть не всегда проходит. А он действительно меня возненавидел, если уехал, зная, что одна, без вас, я погибну.