Травля (СИ)

Когда Патрик напал на Свон, и мне пришлось ее добить, и я позвонила тебе, попросила помощи, ты обманул меня, сказал оставаться на месте и ждать тебя, а сам вызвал полицию. И меня схватили у тела, со следами крови на одежде. Это не «настоящее» предательство? Но даже после этого я снова поверила тебе, когда ты пообещал, что вытащишь меня из тюрьмы. И оказалась здесь, в камере смертников. А ты продолжаешь мне писать, что любишь меня, что спасешь, что мы снова будем счастливы. Продолжаешь издеваться, даже теперь. Ты хоть представляешь, какого мне это читать после всего? Конечно, представляешь. Потому и пишешь. Что же, я понимаю, почему ты так безжалостен со мной — потому что я была безжалостна с тобой, заставив похоронить сына. Тебе не нравится, что тебя обманули, что проявили по отношению к тебе такую жестокость. Да, я тебя не пожалела. Признаю. Но разве ты сам когда-нибудь кого-то пожалел? Ты мстишь мне за то, что я поступила с тобой так, как ты сам всегда поступал во всеми, включая меня? Прислал эту Торес. Зачем?

Что же, все это уже не имеет значения. Я не собиралась все это писать и прощаться с тобой вот так, вспоминая все обиды. Но оно само вылилось. Не смогла удержать. Я всегда пыталась скрыть от тебя то, какую ты причиняешь мне боль, но теперь, умирая, не хочу… наоборот, я хочу, чтобы ты знал. И о моей любви, и о моей боли. Я хочу оставить их здесь… Я так устала, Джек. Ты даже представить себе не можешь. Я не хотела и не хочу умирать вот так… Но кому дано выбирать? Я умираю в страхе за своих детей, с сердцем, переполненным смятением, болью и тревогой. Я даже не смогла простить и избавиться от своих обид… Мне не познать покой в последние мгновения жизни… Это тяжело, очень тяжело, умирать вот так. Как бы мне хотелось, чтобы ты был рядом… как с Куртни, когда она умирала. Может, мне не было бы так страшно, если бы ты взял меня за руку. Я боялась тебя, но рядом с тобой, до того, как мы стали врагами, я не боялась ничего и никого…».

На этом запись обрывалась. Даже точки не было поставлено. Видимо, как раз в этот момент у нее начались схватки. На обложке тетради остались смазанные кровавые отпечатки ее пальцев, когда она окровавленной рукой схватила дневник, чтобы отдать Торес.

Торес долго сидела, забыв о времени, под впечатлением от того, что прочитала. Сердце в груди продолжало неприятно ныть. Она вдруг почувствовала, что по лицу ее бегут слезы.

Нет, она не хотела здесь работать, ни минуты больше, никогда, ни за что!

Она отдаст эту тетрадь Джеку Рэндэлу, и забудет обо всем, как кошмарный сон.

Но она знала, что это невозможно. Нет, она не сможет забыть. Никогда. Не забудет того, что здесь видела. Не забудет прекрасных печальных глаз смертницы. И того, что прочитала сейчас. Все это теперь будет преследовать ее до конца дней, как кара Божья.

Потом она вдруг спохватилась и вскочила, повернувшись к часам.

Она не могла уйти, но ей не терпелось узнать, что там со смертницей и ее ребенком. Живы ли? Или уже нет?

Она места себе на находила до самого вечера.