Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

Тем не менее, в дополнение к экстравертированному (межличностному) опосредованию есть и другие (интрапсихические) отношения, которые помогут преодолеть созданные травмой разрывы и восстановить душу. Эти переходные пространства не менее важны, однако они возникают между Эго и внутренним Другим, для появления которого во внутреннем мире не требуется непосредственный внешний контакт с другими людьми. Гарольд Сирлз красноречиво излагает свои мысли о важности «не-человеческого окружения» (Searles, 1960), к которому относятся природа, мир животных, изысканная красота окружающего мира (например, пшеничные поля), а также произведения искусства и артефакты культуры, которые украшают внутренний ландшафт. Это «окружение» также включает в себя сновидения и все разнообразие форм мифопоэтического воображения, воздействующего на нас.

Мудрость Лиса состоит в том, что эти два переходных «пространства» (внутреннее и внешнее) находятся рядом, подпитывают и дополняют друг друга. Он предполагает, что способность любить другого человека, принимая его и собственную отдельность, идет рука об руку со способностью воспринимать красоту мира. Красота пшеничных полей восполняет недостающее третье, и ее метафорическое присутствие каким-то образом придает смысл утрате, может быть, даже утрате самой жизни. Дети и лисы, кажется, знают об этом, а взрослым (особенно пережившим травму) приходится учиться этому впервые или заново.

По сути, тот же самый смысл Маленький принц позже вкладывает в свой диалог со стрелочником железной дороги. Стрелочник говорит, что люди, которые едут в поездах, всегда спешат куда-то приехать, но не знают, чего ищут. Маленький принц соглашается:

– Одни только дети знают, чего ищут, – промолвил Маленький принц. – Они отдают всю душу тряпичной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и если ее у них отнимут, дети плачут…

– Их счастье, – сказал стрелочник.

(St Exupery, 2000: 65)

Другими словами, дети не боятся любить и рисковать своей невинностью в процессе приручения, который неизбежно связан с утратой (первоначального состояния), но одновременно он приводит и к чему-то большему – к сиянию пшеничных полей и через процесс горевания к появлению высшей невинности, благодаря которой будет создана связь между мирами, следовательно, появится более глубокий смысл.

Невидимые вещи, дорогие сердцу

Вернемся к нашей истории. Вскоре после объяснения, что такое приручение, Лис делится некоторыми сокровенными тайнами с Маленьким принцем. Во-первых, ты не можешь по-настоящему понять человека, если не приручил его. Во-вторых, только сердце обладает ясным видением. Суть вещей не видна глазу. В-третьих, нужно проводить время с тем, кого приручил, и, наконец, тот секрет, что ты начинаешь отвечать за того, кого приручил, – ты за него «навсегда в ответе»! (St Exupery, 2000: 64–65). Маленький принц вдруг понимает, что он в ответе за свою розу, потому что поливал и защищал ее, проводил время с ней и что во всем мире второй такой нет. Ведь он приручил ее.

Наставления Лиса о приручении напоминают мне о трогательной истории, рассказанной лос-анджелесским психоаналитиком Шелли Альганати (Alhanati, 2004) о том, как она впервые встретилась всей душой с другим человеком.

Когда Шелли была пятилетней девочкой, она страдала от немоты. Семья только что переехала из Нью-Йорка в Афины, в Грецию, и маленькой Шелли пришлось расстаться со своей бабушкой, с удивительно близким и созвучным ей человеком Она оказалась в крикливой, шумной атмосфере своего нового дома и проводила время, прячась под столом или за комнатным растением в гостиной. Почти все пытались ее разговорить.