Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

Поэтическая догадка Данте о том, что жестокое чудовище в центре Ада психологически эквивалентно дезинтегрирующим энергиям «того света» (бессознательного), помогает нам увязать средневековые христианские образы этой поэмы с фактами клинической ситуации, где Дит хорошо нам знаком по проявлениям диссоциации, симптомам расстройства дислоцированной идентичности (DID), отрицания (disawowal), разрывом связей (disconnection), заболеванием (disease), и даже с катастрофой (disaster) – что буквально означает отдаление от своей звезды. Травма является именно такой катастрофой, и утрата своей путеводной звезды эквивалентна потере души или богоданного духа – своего истинного, спонтанного я.

Мифическое происхождение Дита – падшего ангела – приводит нас к интересному выводу о его роли в защитной системе людей, переживших травму. В древних еврейских апокрифах, найденных в пещерах Кумрана, Дит (Люцифер) описан первым бунтующим ангелом. Он отпал от Божественности, потому что отказался поддержать Божий план войти человеком в историю человечества (воплотиться во Христе). Алан Уотс (Watts, 1954: 41–43) увлекательно и кратко излагает описание этого архетипического события:

Среди ангелов, сотворенных Богом, Люцифер был прекраснейшим, светоносным. Однажды Люцифер заглянул в сердце Святой Троицы, чтобы узнать, что Бог задумал для него. Он заглядывал в эту бездну света все глубже и глубже и увидел нечто, что привело его в ужас и отвратило. Из всего, что он увидел, его поразило, что Бог задумал спуститься в мир и воплотиться в теле человека – плотского, волосатого – почти животного. Хуже того, он увидел, что Бог задумал усадить одно из этих мерзких тел на престол небесный.

И Люцифер воспламенился тайной, называемой Злоба. Он не мог согласиться с тем, что Бог обрекает себя на «повреждение» через вселение в тело человека-животного, и поэтому решил не принимать участия в этом унизительном уклонении от такого прекрасного во всем остальном плана творения.

Многие ангелы чувствовали так же, как Люцифер. Во главе с ним все они отвернулись от Блаженного Взора, отлетели прочь от Божества и пали туда, где Бытие граничит с Не-Сущим, погрузились в вечно опускающиеся сумерки, во Внешнюю Тьму. Вот так они предпочли служение Не-Сущему служению Бытию, став таким образом отрицателями, изо всех своих сил стараясь помешать творческой работе Бога. Так, целый сонм ангелов стал сонмом бесов, и князем их стал Сатана, Враг и Вельзевул, Повелитель Мух.

Этот рассказ является интересным мифопоэтическим описанием того, как возникает защитное расщепление – как гордый отказ от воплощения в теле. Тело – наш контейнер для аффектов. Нигилистическая «сила», отрицающая жизнь и персонифицированная здесь в образе падшего Люцифера или Дита, противостоит тому, что Винникотт называет «вселением». Как мы уже видели, травма прерывает вселение, нормальное нисхождение сияющей светоносной души в тело искажается. Разверзается пропасть между «плохими» (постыдными) аффектами, находящимися в теле и «хорошими» мыслями, принадлежащими идеальной сфере разума. Так во внутреннем мире младенца возникают Небеса и Ад, между которыми невозможно никакое посредничество.