Травой, Песком, Туманом

Она почувствовала, как песок касается её щеки м ладоней, он был мягок.

— Змея, могу я отпустить?

Она думала, что вопрос адресован кому-то ещё, пока не поняла, что спрашивать больше некого, здесь не было больше никого с таким именем. Она почувствовала, что её осторожно тормошат, хотела отреагировать, но была слишком уставшей. Хотелось спать, поэтому она оттолкнула руку. Кто-то, поддерживая её голову, поднёс сухую кожу к её губам и вода полилась в глотку. Змея поперхнулась и закашлялась, отплёвываясь.

Она поднялась на локте. Когда зрение прояснилось, поняла, что её трясёт. Она чувствовала себя, как после первого змеиного укуса, когда иммунитет ещё не был выработан. Молодой человек стоял перед ней на коленях, держа кожаную флягу с водой. Туман позади него уползала в темноту. Змея забыла о пульсирующей боли

— Туман!

Молодой человек вздрогнул и обернулся в испуге. Кобра поднялась. Её голова была на уровне глаз Змеи, капюшон раздулся. Она была раздражена и раскачивалась, наблюдая, котовясь к атаке. На фоне ночи она казалась колеблющейся белой лентой. Змея заставила себя подняться, чувствуя, как трудно даётся контроль над непослушным телом. Она чуть не упала снова, но удержалась.

— Ты сейчас не охотишься. Этк работу сделали за тебя.

Отвлекая, она отвела в сторону правую руку, готовясь перехватить Туман, если та атакует. Её рука отяжелела от боли. Змея боялась не укуса. Она боялась потерять содержимое ядовитых желёз.

— Иди сюда. Иди сюда и прекрати злиться.

Она заметила кровь, сочащуюся между пальцев, и её страх за Ставина усилился.

— Неужели ты укусила меня, тварь?

Но боль была не такая: яд вызвал онемение, а новая порция сыворотки всего лишь бы жгла…

— Нет, — прошептал молодой человек позади неё.

Туман ударила. Сработали рефлексы, выработанные долгими тренировками. Правая рука Змеи отдёрнулась, а левая схватила кобру как раз позади головы. Туман коротко дёрнулась и расслабилась.

— Стыдно, хитрая тварь.

Она повернулась и позволила Туману заползти по руке на плечи, где она и улеглась словно смятый капюшон, её хвост дёргался, как задние вагоны поезда.

— Она не укусила меня?

— Нет, — голос молодого человека нёс нотки благоговения, — Ты бы умирала. Ты бы билась в агонии, а рука покраснела бы и распухла, Когда ты вернулась… — он показал на её руку, — Это должно быть, кустарниковая гадюка.

Змея вспомнила клубок рептилий среди веток и коснулась крови на руке. Она стёрла её и увидела среди царапин от шипов двойной пунктир змеиного укуса. Раны немного припухли.

— Их надо вычистить. Мне стыдно, что я упала.

Боль растекалась теплом вверх по руке, но больше не обжигала. О встала, посмотрела на юношу, огляделась, наблюдая, как пейзаж дрожит и качается, пока уставшие глаза пытаются привыкнуть к слабому свету заходящей луны и фальшивого рассвета.

— Спасибо, ты держал Туман хорошо и храбро, — сказала она юноше.

Он опустил взгляд, почти поклонившись ей. Змея осторожно, чтобы не потревожить, положила руку на шеюТумана.

— Для меня будет честью, если ты будешь называть меня Аревин, — сказал молодой человек.

— Буду счастлива.

Змея опустилась на колени и придерживала извивающиеся белые петли, пока Туман заползала в своё отделение. Не на долго, пока туман успокоилась и улеглась, она могла проведать Ставина.

Кончик хвоста Тумана скользнул и улёгся на место. Змея закрыла сумку и попыталась подняться, но не смогла встать. Она всё ещё была под воздействием нового яда. Ореол вокруг раны был красным и мягким, но кровотечение прекратилось. Она осталась на месте, села на песок, уставившись на руку, медленно извлекая из памяти знания о том, что нужно делать при таких обстоятельствах.

— Позволь мне помочь тебе, пожалуйста, — он коснулся её плеча и помог подняться.

— Извини, я так устала

— Дай я промою твою руку, а потом ложись спать. Скажи, когда разбудить тебя.

— Нет, мне пока нельзя спать, — она успокоила нервы, собралась, выпрямилась и откинула мокрую прядь волос со лба, — Я уже в порядке. У тебя есть вода?

Аревин распахнул халат. Под ним была набедренная повязка и кожаный пояс с подвешенными на нём фляжками и мешочками. Цвет его кожи был немного светлее, чем почерневшее под солнцем лицо. Он отстегнул фляжку, запахнулся и потянулся к руке Змеи.

— Нет, Аревин. Если яд проникнет через любую царапину, ты можешь заболеть.

Она села и полила руку тепловатой водой. Розовая вода капала на землю и пропадала без следа, не оставляя даже видимых пятен. Рана закровоточила немного сильнее, но теперь просто болела. Яд уже почти разложился.

— Я не понимаю, как ты осталась целой и невредимой. Мою младшую сестру укусила кустарниковая гадюка, — он не сумел сказать это так спокойно и безразлично, как хотел, — мы не смогли её спасти, мы даже ничего не смогли сделать, чтобы уменьшить боль.

Змея отдала ему фляжку и нанесла на ранки мазь из флакона, который достала из сумки на поясе.

— Это часть нашей подготовки. Мы работаем с разными змеями, так что должны иметь такую сопротивляемость, какая только возможна, — она передёрнула плечами, — этот процес утомительный и иногда болезненный.