Травоядный. Том I

Всё внутри меня замерло, и тут же каждая мышца напряглась до предела. Я выбросил левую руку вместе с телом и схватил его за шею, перекинув через него ногу, а когтями правой руки надавил на сонную артерию. Всего одно движение, и он истечёт кровью за несколько минут.

— Что ещё ты знаешь? — прорычал я, словно демон, кровь резко ударила в голову.

Я знал, что он не так прост! Осознавал, что он что-то знает!

— Ты слишком нервный, достаточно было бы притвориться идиотом, — спокойно сказал он без тени страха.

— Я сейчас прикончу тебя, если не расскажешь всё!

— Нет, не прикончишь. И тебе пора бы прекратить этот спектакль, и я закончу со своим.

«Вот сука. Он умен, даже слишком. И к тому же прав. Не считая своего обещания, он мне ещё нужен, чтобы избежать патрулей по пути в джунгли, да и в них самих его уши сослужат приличную службу», — понимал я.

— Твоё сердце едва ли забилось быстрее, лишь немного и из-за того, что ты разом погнал кровь по телу. Твои мышцы напряжены, но сухожилия на пальцах расслабленны. И ты чертовски хочешь узнать, как я узнал, что ты не тот, за кого себя выдаёшь, — проговорил он с лукавой улыбкой, словно впервые сбросил маску.

— И ты, значит, так просто расскажешь? Что гарантирует, что ты не сучка надзирателей?

— Не глупи! Ты понимаешь, что в моих интересах выжить и не дать погибнуть моим друзьям. И даже если ты не Декс, это его тело, и его разрушение без сомнений убьёт и его. А ведь то, что он способен его вернуть, я знаю точно, ведь он вновь ушёл лишь вчера.

«Он знает куда больше, чем я мог предположить. Я хочу знать, чертовски хочу знать!» — мысленно взвыл я.

Я надавил когтями, надеясь наконец вызвать в нём страх смерти, но он хлопнул меня по руке, и я на мгновение даже опешил от такой наглости.

Интересно, очень.

Я легонько улыбнулся и отпустил шею.

— Тогда давай поговорим, — предложил я.

— После такого я считаю, что в полном праве первый задать вопрос, — сказал Алем.

— Неожиданно слышать о правах от раба. Но хорошо, задавай.

— Ты намереваешься помочь нам или с нашей помощью спасти свою шкуру?

А это хороший вопрос. И я не сомневался, что с его слухом он точно сразу раскроет ложь, и, если бы он задал его несколько дней назад, я бы чертовски налажал. Но теперь я искренне сказал:

— Я помогу вам спастись и спасусь сам.

Он, казалось, на мгновение замер, словно прислушиваясь, и затем черты его лица расслабились. А ведь дело всё было в невероятно удачно данном обещании. А обещания я не нарушаю.

— А теперь расскажи мне, как ты всё понял.

— О, это было совсем не сложно. Если ты думаешь, что, попав в иное тело, ты перенял все его индивидуальные черты? Вся суть ведь в деталях. Сколько раз ты вздыхаешь за минуту, как твоё тело реагирует на разные слова и события. Мне доступно любое изменение, издающее звук, а звук издаёт любое изменение.

— Ха-ха-ха, невероятно. Просто невероятно! Так просто, — искренне поразился я.

— Теперь я думаю, тебе стоит признать, что мои уши куда полезнее твоих ног.

— Скажешь это, когда за тобой погонятся, — усмехнулся я. — Но ты ведь мог всё узнать обходными путями, задавая вопросы вскользь, не понимаю.

— У нас есть кое-что общее — мы оба чертовски любопытны, — сказал он с улыбкой.

А он, пожалуй, не такой уж мудак, если не лжёт себе и остальным. Неожиданно для себя я впервые с момента, как прибыл в этот мир, расслабился. Может, потому что мне не приходилось играть роль, а может, потому что хоть кому-то стала известна моя тайна.

Мы проговорили ещё несколько часов. Он не спрашивал, кто я такой и как попал в тело Декса, наверное, понимая, что я не отвечу честно, а может, из-за того, что не мог ничего с этим поделать. А я спрашивал его о самых простых вещах, известных местным с рождения.

Наверное, тогда я впервые в этом мире почувствовал нечто похожее на доверие, мимолетное, словно откровенность со случайным спутником, с которым уже никогда не встретишься. Но это чувство рассеялось, стоило услышать, как кто-то в бараке начал вставать.

Этот день должен был стать последним, проведённым в рабских кандалах. И я готов был сделать ради этого всё.

Даже если мне всё же придётся убить Алема, Литу и Фирса. Он решил, что понял меня, что вызвал во мне некое сочувствие, мимолетную связь. Но даже не представлял, чем я готов пожертвовать ради свободы.

Даже собственной честью.

***

В бараке каждый возомнил, будто я обязан доложить ему о событиях вчерашней ночи, но несколько грубых пожеланий их матерям и бабушкам, и они уже совсем не пышут интересом. Выстраивать с ними хоть какие-то отношения мне больше не требовалось, скоро я их больше не увижу, да и большинство из них помрёт до конца месяца. Лита всё ещё спала, видимо, присматривала за мной до поздней ночи. А я лёг рядом, наблюдая за этой дурочкой.

«Тебе пришлось столько пережить, но ты всё ещё не очерствела и не оборвала нити сострадания. Я вот так не смог, и… — думал я, смотря на неё. — Похоже, в этот раз это мои мысли, не внушение Декса. Я понимаю, почему он так хочет защитить тебя».