Требуется невеста, или Охота на Светлую

– Вообще-то я и сам способен постоять за свою девушку, – не говорит – рычит Лосано, сбрасывая руку темного.

Меня все-таки перекашивает. Просто потому, что такого заявления я уж точно не ожидала. Тем более сейчас, когда все и так… просто кошмар!

Ксанор оборачивается и в упор смотрит на Хайме.

– Так все-таки подругу или девушку? – усмехается: ядовито, цинично, жестко.

«И эта усмешка тоже как у старшего», – мелькает где-то на краю сознания.

– Вы бы все-таки определились.

Мне хочется провалиться сквозь землю, ну или хотя бы свалиться с этого балкона, чтобы затеряться в толпе на танцполе. Но сваливаться сейчас никак нельзя. Придется расставить все по местам.

Сегодня. Сейчас.

Йорги! Не думала, что все так закончится.

Коротко выдыхаю и, глядя темному в глаза, сталь которых затянула непроницаемая чернота, спокойно и твердо говорю:

– Мы с Хайме друзья и ничего большего между нами никогда не было и не будет. – А потом перевожу взгляд на друга, скорее всего уже бывшего: – Мне жаль, что ты этого так и не понял, Хайме, хоть я никогда не давала тебе даже малейшего повода думать иначе.

И снова все замолкают. Даже на соседних балконах становится так тихо, словно там все вдруг одновременно вымерли. Лишь понизу льется музыка, но сейчас она больше похожа на противный монотонный гул. А может, это у меня гудит в ушах… И начинает гудеть еще сильнее и громче, когда уже на губах у Хайме проступает точно такая же усмешка, какая была мгновение назад у Хороса.

– А знаешь что… Может… Адам, да? Может, ты и прав в том, что касается светлых, и…

Осознать всю горечь брошенного им упрека я не успеваю, вернее, не позволяю себе этого сделать. Хватаю Ксанора за руку, скорее почувствовав, чем осознав, что сейчас он ударит. Только не своего друга, а моего. Так, что тот действительно больше не встанет. И это будет окончательным крахом.

Всего.

В клубе могут быть темные.

В клубе МОГУТ быть темные!!!

Или Хорос может понять, почувствовать, но!..

Но у меня нет выбора.

– Не надо, пожалуйста, – прошу, умоляю его, уже готовая применить силу.

Даже прикрываю глаза, концентрируясь. Чувство такое, будто сейчас шагну в пропасть. Упаду, разобьюсь.

Но упасть мне не дают.

Я разжимаю пальцы прежде, чем успеваю совершить еще одну ошибку. Потому что Хорос отступает и резко бросает:

– Уходи. Вы оба убирайтесь, пока вас отсюда не вынесли.

К счастью, Хайме не приходится просить дважды. Он разворачивается и на нетвердых ногах идет к лестнице. Адам тоже куда-то исчезает. А я вдруг особенно остро понимаю, насколько я лишняя на этом празднике жизни. И что мне здесь не место, под перекрестными взглядами столичной элиты.

– Я тоже пойду, – дарю, сама не знаю кому, вымученную улыбку.

– Я тебя провожу, – говорит Хорос так, что возражать ему не возникает желания.

Правда, оно возникает у Нарсисы: возразить и удержать темного, а меня пинком под зад отправить вниз по витым ступеням лестницы. Но Ксанор оказывается быстрее. В том смысле, что мягко подталкивает меня туда же, удерживая за спину, и хозяйке вечера ничего не остается, кроме как вернуться на диванчик, обиженно поджав губы.

«Наверное, это победа», – думаю я, пробираясь через разгоряченную музыкой и выпивкой толпу к выходу.

Вот только победительницей я себя совсем не чувствую. Скорее побежденной, раздавленной, какой-то поломанной.

«Лучше бы отправилась на ужин к Хоросу», – приходит запоздалая здравая мысль. У меня по-прежнему был бы друг, и я не чувствовала бы себя так, будто плюнула ему в душу.

А он за это плюнул в душу мне.

Ну что, наохотилась, Ленни?

Расстояние до парковки я прохожу как в бреду и в таком же состоянии забираюсь в аэрокар темного. Пристегиваюсь, одергиваю, пытаясь натянуть на колени юбку. Но та, проклятая, стоит ее отпустить, начинает ползти обратно, к йорговому кружеву чулок, на которое, впрочем, Ксанор, как ни странно, не обращает внимания.

– Ты как? – спрашивает он, стартуя плавно, почти осторожно.

Я даже не чувствую, когда машина отрывается от земли, и только спустя несколько мгновений с опозданием замечаю, что она вливается в забрызганное вспышками огней беспросветно черное небо.

– Сложно сказать.

– А как насчет признаться, что на самом деле делала в клубе? – неожиданно делает выпад Хорос.

В салоне аэрокара тепло, но я кутаюсь в пальто, даже на колени его набрасываю и мысленно себе говорю: нужно врать.

Я должна ему солгать.

Вот только язык не слушается, и я выдаю прежде, чем в мозгу начинает вопить сирена:

– Надеялась с тобой увидеться. А Хайме позвала, просто чтобы был рядом, для вида.

– Что со мной, это я уже понял, – усмехается Хорос, увеличивая скорость и буквально вырываясь на верхнюю магистраль. – Не пойму только зачем.

– Мы плохо расстались, и я… испугалась.

– Чего? – Очередная жесткая усмешка. – Что я решу отомстить тебе за то, что ты мне не дала? Не думал, Ленни, что в твоих глазах я такая дрянь. Я хотел сказать, Эления, – поправляется он резко.