Требуется няня

– В общем, платить вам будут всегда – даже тогда, когда вам не нужно будет выходить на работу. – Колетт снимает темные очки и, чуть приподняв одну бровь, испытующе смотрит на меня: – Я уверена, вы будете получать больше денег, чем мог бы вам предложить какой угодно ресторан, и, само собой, намного больше, чем вам платят сейчас. Вернее, платили. Вам никогда и нигде не найти такой работы, и вы это знаете. – Колетт улыбается. – Так что если вы не ухватитесь за мое предложение, с вашей стороны это будет очень глупо.

Я не знаю, что на это сказать. В этот момент наши с Колетт взгляды встречаются, и улыбка на ее губах гаснет. Ее настроение меняется так же резко, как направление ветра во время бури, порывы которого дуют то в одну, то в другую сторону. Теперь я читаю в ее глазах печаль.

– Значит, вы не хотите быть рядом со мной, Сара? Со мной и с Пэтти? – грустно спрашивает она. – Скажите же, что останетесь. Скажите, что будете со мной, Сара. Прошу вас. Пожалуйста.

Я не успеваю реагировать на колебания ее эмоций. Хотя Колетт так и не прикоснулась к шампанскому, я на протяжении всего разговора продолжала пить из своего бокала и теперь чувствую себя слегка пьяной. За последние двадцать минут вино ударило мне в голову, и я осознаю, что мощные оборонительные редуты, которые я выстроила в своем сознании, теряют прочность и вот-вот начнут сами собой рассыпаться.

Я протягиваю руку к стакану с водой. Мне просто необходимо слегка отрезветь – тогда я смогу сосредоточиться и привести мысли в порядок.

Я знаю, то, что предлагает мне Колетт, – это сумасшествие. Она сама сумасшедшая.

Они все сумасшедшие.

И все же… есть в Колетт нечто такое, что притягивает меня к ней. Я не могу это объяснить. За резкими сменами настроения и привычкой манипулировать людьми я вижу очень одинокую женщину. Женщину, которая постоянно испытывает душевную боль.

Однако, переживая за нее, я не могу не понимать, как тяжело мне придется, если я приму ее предложение, останусь и буду часами находиться рядом с ней в доме, где живет она и ее родственники. Я буду вынуждена часами читать вслух девочке, которой на самом деле не существует. Сидеть рядом с ванной-бассейном, наполненной водой и мыльной пеной, в которой нет ребенка. И все время за мной будет пристально наблюдать Колетт, находящаяся словно под гипнозом.

Пары шампанского все еще продолжают туманить мне мозг, я по-прежнему не в состоянии адекватно оценивать ситуацию. К тому же на террасе тепло, даже жарко, и от этого меня порядком разморило. Солнце медленно опускается к горизонту. Его лучи входят в окна с одной стороны домов и выходят с другой, пронзая здания насквозь.

И тут я вдруг понимаю – Колетт могла сделать это нарочно. Ну да, скорее всего, она с умыслом напоила меня – чтобы сломить мое сопротивление и заставить сказать «да».

Потом у меня, как это уже бывало, снова возникает мысль о том, что другие люди, живущие в доме Бэрдов, ее недооценивают.

Колетт, склонив голову набок и подрагивая удивительно длинными и красиво накрашенными ресницами, внимательно следит за выражением моего лица. Затем уголки ее рта снова приподнимаются, но при этом ее великолепных зубов не видно – Колетт улыбается одними лишь безукоризненно накрашенными яркой помадой губами.

Похоже, она надеется, что ей удастся меня уговорить. И еще – она, вероятно, отдала бы сейчас что угодно, чтобы проникнуть в мои мысли.

– Хотите, отправимся куда-нибудь еще? – спрашивает она.

И я, к моему удивлению, не говорю «нет». Мне любопытно узнать, какие еще сюрпризы Колетт для меня приготовила.

Глава 20

Водитель везет нас на Пятую авеню, в фешенебельный универмаг «Бергдорф Гудман». У меня кружится голова – от шампанского и от самого факта, что нас высаживают перед входом в этот легендарный магазин.

Мы идем вперед, прямо на манящее ослепительно-яркое сияние светильников. Я вижу полки, стеллажи и длинные вешалки, набитые и увешанные божественно красивыми на вид и восхитительными на ощупь тканями и одеждой. Гуччи. Дольче-и-Габбана. Том Форд. Новые поступления размещены в центре торгового зала. Там же выставлена парфюмерная продукция «Живанши», обувь «Валентино Гаравани» и сумки «Баленсиага».

Рядом со мной останавливается женщина в пальто от модного дома «Прада», позволив продавцу прыснуть на себя какими-то духами. Вид ценников на многие сотни тысяч долларов, которые я вижу повсюду вокруг себя, и одежды, которую еще совсем недавно манекенщицы демонстрировали на подиумах, приводит меня в состояние эйфории.