Требуется влюбленное сердце

– Вчера. Она на лекарствах, еле держится, хорошо еще, что девочка с ней. Очень, кстати, хорошая девочка, рассудительная и умная, в ее возрасте подобное редко бывает. Переживает, конечно, за отца, но про мачеху ни слова плохого не сказала. – Налив себе еще чашку кофе, Андрей переместился к открытому окну и закурил: – Ничего, если я тут надымлю? Проблем не будет?

– До сих пор тебя это не интересовало, ты куришь при мне безо всякого разрешения, – удивилась Лена, и Паровозников объяснил:

– Я в том смысле, что твой мастер фотосъемки претензий не предъявит тебе потом?

Лена вздохнула. Скрывать дальше смысла не имело, все равно проговорится или Андрей сам догадается.

– Он здесь больше не появляется, так что кури спокойно.

Паровозников удивленно посмотрел на нее, но больше ничего не сказал, заметив, видимо, что Ленино лицо стало чуть хмурым.

– Ты не думай, я не переживаю и к психиатру больше не пойду, – спокойно объяснила она, чтобы пресечь все дальнейшие разговоры. – Я приняла решение, оно кажется мне единственно возможным и правильным. Переживу, это не конец света. Давай лучше про Жильцову. Ты с матерью о возможных причинах попытки суицида не говорил?

Андрей прижал окурок в пепельнице:

– Говорил. Она в ужасе, конечно, все никак поверить не могла, что дочь способна на такое. В день суда они расстались возле дома, где Жильцовы живут, она Олесю к себе забрала – Дарья попросила, сказала, что хочет побыть одна. Мать сперва упиралась, не хотела ее оставлять одну в квартире после такого, но Дарья настояла. К тому же Ольга Михайловна и сама себя неважно чувствовала, так что согласилась. Дочь вошла в подъезд, и больше они не разговаривали. На третий день приехала Соледад, попросила собрать немного вещей, объяснила, что уговорила Дарью поехать на море, отдохнуть, обстановку сменить.

– Я не понимаю, – перебила Лена, – как такое вообще может быть? Мать спокойно собирает сумку и не пытается связаться с дочерью и узнать, что с ней?

– Соледад сказала, что пока не стоит беспокоить Дарью, мол, та в шоке. Понятно, на суде Виктор на жену даже не взглянул, у кого от такого крыша не съедет? Да и Соледад, как ни крути, лучшая подруга, плохого не посоветует.

– Глупость какая-то. Я бы не удержалась, позвонила.

– Ты права, здесь вообще много странного. Я опросил двух других подруг, они тоже были на суде. Обе в голос твердят, что Дарья держалась, никаких истерик, ничего. Кстати, Соледад на суде не появилась, позвонила и сослалась на проверку в банке. Куда уехала Дарья, ни одна, ни другая не знают. – Андрей переместился за стол и продолжил: – Я попытался у дамочек выяснить, не было ли между Дарьей и Соледад размолвок в последнее время, но они ничего не заметили. Вроде как все было как обычно.

Лена крепко зажмурилась. Она чувствовала какую-то фальшь во всем, что касалось Матюшкиной, но не могла объяснить ни единого ее поступка. Особенно странной казалась в свете всех рассказов о ней мишень для дартса, обнаруженная в спальне.

– А нет ли здесь личного мотива? – пробормотала Лена.

– Какого?

– Зависть, к примеру. Могла ведь Матюшкина завидовать подруге до такой степени…

– До какой? – перебил Андрей. – Чтобы шлепнуть ее любовника? Это нелепо, она бы с мужиком не справилась.

– Ты, кстати, ее видел?

– Нет, но разве это что-то меняет? Женщине ни за что не одолеть мужика, если тот не пьян, а Полосин, как мы помним, был трезвый и без следов каких бы то ни было препаратов в крови.

– А вот здесь я с тобой поспорю, Андрюшенька. Соледад Матюшкина – дама почти двухметрового роста, широкоплечая и мощная. Кстати, намного выше Полосина.

– Даже если и так. У меня тогда к тебе ряд вопросов. – Андрей закинул ногу на ногу и принялся загибать пальцы на руке: – Откуда у нее ключи от квартиры Дарьиной матери? Откуда взялась машина Дарьи во дворе в ночь убийства? Каким образом Матюшкина узнала о том, что Полосин приезжает, если Дарья отрицает переписку?

– Стоп! – завопила Лена. – Стоп, тормози! Переписка!

– А что – переписка? Откуда она могла о ней знать? Дарья отрицает существование этой переписки. Вряд ли она рассказала бы о ней подруге. Зачем ей разрушать легенду, что они с Полосиным продолжали общаться после возвращения из Праги?

– Н-да, – сникла Лена. – Не годится.

– Вот и я говорю.

– Но мне все равно кажется, что Соледад как-то причастна ко всем этим делам.

– Мы никогда уже этого не узнаем, Лена. Матюшкина улетела в Америку, мы это выяснили. Если найдем Жильцову, может, что-то станет понятно.

– Если найдем? – повторила Лена. – Ты допускаешь, что она?..

Паровозников пожал плечами и взял с тарелки круассан:

– Не исключаю. Она пропала, не объявляется, не подает о себе вестей, мать и падчерица ни сном ни духом. Сама подумай: если человек жив и в порядке, позволит он так волноваться любимым людям? Несложно найти две минуты на звонок, чтобы сказать: все, мол, в порядке. Если, конечно, все на самом деле в порядке.

У него зазвонил мобильный. Пришлось отложить круассан.

– Да, слушаю. Понял. Понял. Когда? Ясно. Спасибо, молодец.