Требуется влюбленное сердце

– Да ты спятила, что ли? – возмутилась Юлька.

– Понимаю, о чем ты. Будем считать, я что я недостойна Андрея, а потому не хочу ему мешать. Вина не осталось?

– Осталось. Но я все равно не понимаю…

– И давай на этом остановимся. – Лена разлила остатки по бокалам.

– Нет, почему, как только я планирую выспаться, непременно появляется Паровозников, будь он неладен? – ворчала у нее под ухом Юлька, возясь с мобильным. – Крошина, вставай! Это не мне звонят! – непочтительно ткнув подругу в бок, заявила она и сунула в протянутую руку Лены телефон.

– Да, слушаю, – хриплым голосом проговорила Лена.

– Разбудил? – поинтересовался Паровозников.

Лена глянула на настенные часы – половина восьмого.

– У тебя совесть есть?

– Есть, потому что в противном случае я позвонил бы тебе еще в два часа ночи. А так дал выспаться.

– Что случилось? – Лена села, предчувствуя недоброе.

– Я вчера в круглосуточном супермаркете видел Дарью Жильцову.

– Погоди-ка.

Лена бросила осторожный взгляд на лежавшую рядом Юльку, которая пыталась снова уснуть, сунув голову под подушку, тихо выбралась из постели и вышла в кухню, закрыв за собой дверь.

– Минутку, я кофе поставлю, – попросила она, засыпая зерна в кофемолку.

– Могла бы пригласить, кстати.

– Не могла бы. У меня Воронкова спит.

– О, Юлька приехала? – почему-то обрадовался Андрей. – А молчишь чего?

– Ты не спрашивал. – Поставив на плиту джезву, Лена устроилась рядом на табуретке, привычным уже жестом подвинув вторую под больную ногу. – Давай, выкладывай.

– Заехал я вчера в супермаркет в том районе, где квартира Жильцовых.

– Не буду спрашивать, что ты там делал в два часа ночи, – не удержалась Лена, и Андрей рассмеялся:

– Успокойся, был у Сашки Левченко, он после операции лежит.

– А что с ним?

– Не поверишь – аппендицит. Прямо из отдела и увезли, хорошо, вовремя успели, на столе уже лопнул. Но не суть. Сигареты у меня закончились, да и на завтрак что-то надо было купить. Короче, иду вдоль полок, вдруг смотрю: знакомая какая-то фигура. Присмотрелся – так и есть, Дарья Юрьевна собственной персоной! Ходит медленно, продукты в тележку складывает. Только лицо какое-то, знаешь, такие лица бывают у тех, кто видел смерть близкого человека. Потерянное, опрокинутое какое-то, взгляд отсутствующий. Вроде как делом занята, а не осознает, что именно делает. Я ее тихонько проводил – она домой пошла с двумя большими пакетами.

– Ничего вообще не понимаю, – пробормотала Лена. – Дело об ее исчезновении закрыто?

– Могу узнать.

– Если она вернулась – ее же должны были вызвать?

– А кому она сообщала, что вернулась? И может ведь не знать, что дело было возбуждено.

– Хочешь сказать, мать ей ничего не рассказала? Ее тут трясли чуть не ежедневно.

– А ты права, начальница. Короче, поехал я на работу, Судаковой изложу кое-какие догадки. А вечерком к вам загляну, не возражаешь?

– Заезжай. – Лена бросила взгляд на поднявшуюся над джезвой пену и встала, чтобы передвинуть медную емкость на подставку.

– Тогда до вечера.

Наливая кофе в чашку, Лена никак не могла понять, почему ее так взволновала информация о возвращении Дарьи Жильцовой в родной город. В том, что она жива-здорова, они с Андреем не сомневались, но какой смысл был сперва улетать в Америку, сбежав из клиники, чтобы теперь вернуться? Быть с матерью и падчерицей? Или…

– Или она нашла что-то, могущее повлиять на отмену приговора мужу, – сказала Лена вслух, как делала довольно часто. – И это «что-то» она нашла именно в Америке. И, сдается мне, с этим неразрывно связана Соледад Матюшкина.

Она вдруг вспомнила, как впервые увидела эту женщину с испанским именем, не имевшую во внешности ничего испанского. Странное ощущение, охватившее ее тогда, так и не проходило: от Соледад веяло тщательно подавляемой ненавистью, хоть она всем видом демонстрировала благодушие и открытость. Но за что ей было ненавидеть, к примеру, ту же Дарью, лучшую подругу с первого класса? Соледад была куда успешнее в плане карьеры, независима, не нуждалась в деньгах. Но, возможно, это только верхушка айсберга, а истина скрывается в холодной мутной воде явно непростого характера Соледад?

– Я не должна об этом думать, – попыталась уговорить себя Лена. – Это не мое дело, я вообще на больничном, меня это все не касается.

Но в душе она понимала, что ни за что не выбросит из головы эти сложные перипетии, пока не разберется во всем. «Не понимаю, зачем мне это, но чувствую, что нужно».

В кухню, постучав в дверь, вплыла Юлька в своей шикарной пижаме, упала на табуретку и попросила сонным голосом:

– Будь человеком, налей кофейку, а?

– Разбаловалась ты в своих столицах, – улыбнулась Лена, вставая. – Хромую подругу с утра по кухне гоняешь…

– Ой, прости, я забыла совсем! Садись, я сама.

Но Лена только рукой махнула:

– Мне не трудно, я ведь сама себя как-то обслуживаю, так что уже приспособилась.

– Чего Андрей звонил? – зевая, поинтересовалась Юлька.

– По работе.

– Ты ж болеешь.

– Голова-то у меня в порядке. Это старое дело, кое-что всплыло, вот он и позвонил. Вечером, кстати, приедет, так что придется ужин готовить.