Требуются герои, оплата договорная

— В апреле умерла Катина мама. Девочка много времени проводила на кладбище, там познакомилась со старухой. Она предложила Катерине работу и свела с экстрасенсом. Катя посетила несколько сеансов, пообщалась с духом матери и… — Ирина Сергеевна не знала в каком ключе излагать историю. Сама она отнеслась к спиритическим увлечениям Катерины скептично, сочла за остаточные явления нервного срыва.

— То есть, — по завершению рассказа резюмировал Иван Иванович, — Вы полагаете, что Катя была не в себе?

— После смерти родных многие слышат голоса умерших, это почти повальное явление. Поощрять подобные настроения не следует, особенно это было неуместно в Катином случае. Узнав о смерти матери, она чуть с ума не сошла. Борису чудом удалось вернуть Катю к жизни. Меньше всего девочке стоило заниматься оккультизмом. Это занятие для крепких нервов.

— Катя склонна с истерии? — перешел к другой теме Иван Иванович.

— Отнюдь. Она очень уравновешенная для холерического темперамента.

— Следовательно, — старик подался вперед, — будь ваша Катя в обычном состоянии духа, эзотерика не впечатлила бы ее?

— Эзотерика впечатляет всех, — объявила Ирина Сергеевна, — но в разной мере. И главное, при разных обстоятельствах. Потеряв любимого человека, исстрадавшись, Катя, конечно, стала более внушаема и уязвима. Нервный срыв тоже не добавил уверенности.

— Так, так, — задумчиво отозвался Иван Иванович, — неожиданная смерть матери, изоляция от привычного окружения, новые интересы, заманчивое предложение…Схема старая.

— Я не знаю ни о каком предложении.

— Да, — старик согласился сам с собой, не слыша и не слушая возражений. — Итак, вопрос в следующем: почему Катя не поддалась на провокацию? Ее работали крутые профи, в чем они ошиблись, где просчитались? Ваше мнение?

— Не знаю, что и кто от нее добивался, но, единственное без чего, вернее кого, Катя не может обойтись — это мой сын. Если бы ей грозила разлука с Борисом, она бы отказалась от всего, не раздумывая.

— Она его так любит?

— Что вроде того. — В двух словах поведать о сложностях житейских, о хитросплетении судеб невозможно.

— Он ее? — старика интересовала только суть.

— Тоже.

— Стало быть, прерогативы определены. Каждый для другого может стать приманкой.

Взгляд выцветших глаз полнился беспредельным, несокрушимым равнодушием. Этот человек давно разучился сострадать ближнему и дальнему. Люди для него стали лишь материалом, цементом, скрепляющим кирпичи стратегических разработок. Ирина Сергеевна судорожно сглотнула, против воли сердце обуял дикий страх. Боря, Боречка, едва не взвыла. Катя!

— Не волнуйтесь, — произнес бесстрастно старик, — слезами горю не поможешь.

— Простите, — Устинова достала платок. По ее щекам текли слезы.

— Итак, — Иван Иванович опять кивнул на портрет. — Катя хорошо рисует? Портрет похож на оригинал?

— Катя — не настоящий художник, но ей удается передать и внешние черты, и характер, и даже конкретное состояние человека, этого не отнимешь.

– Что именно вас смущает? — Вмешался Кравец.

— Мрачная физиономия, — выдал Иван Иванович.

Действительно, лицо старухи полнилось раздражением. Мгновение, отпечатанное в сознании Катерины, было для натурщицы не лучшим в жизни. Обстоятельства ли тяжким бременем легли на плечи? Обязательства ли взяли за горло? Причины уныния остались за кадром, отразились лишь следствия: сумрачное высокомерие во взгляде и обида в надменном изгибе губ.

— Когда Катя в последний раз встречалась со старухой?

— На днях. Она сдала работу, получила деньги, купила торт. — Устинова задумалась, — первого или второго сентября.

Иван Иванович довольно потер руки.

— Недавно. Очень хорошо, — он буквально искрился от счастья. — Друг мой, Паша, а не призвать ли нам к ответу Бари Чичвидзе, как думаешь?

—Уже, — внезапно появившись, Николай Антонович сразу разобрался в сути разговора и, достав телефон, убеждал невидимого собеседника, — дорогой, не спорь. Найди Бари Рустамовича, скажи, звонил Николай Демин, привет передавал. Завтра? Нет, голуба моя, сегодня, сейчас, немедленно. Да? Точно? Ну, ладно, даю десять минут и то, исключительно, за кавказский акцент.

— Десять минут, — Иван Иванович нетерпеливо глянул на полковника, — разбаловал ты контингент, ох, разбаловал.

— Разве что чуть-чуть, — усмехнулся тот.

Раздался звонок. Подопечные, «братия», не желая подводить Демина, откликнулись сразу же.

— Бари, дорогой, — заворковал Николай, — встретиться надо. Нет-нет, бросай все к чертовой матери и мотай сюда. Адрес…

Старик довольно кивнул. Правильно, правильно, к чертовой матери, время наступает на пятки.

— Слабость старухи — карты, — снизошел к объяснениям Иван Иванович. — Проигрыш — единственное, что способно опечалить ее. Если Катя не ошиблась и подметила верно, то наша милая старушка влетела по крупному. Любезнейший Бари Рустамович Чичвидзе, арбитр и гарант картежных баталий в нашем славном городе, сейчас подъедут и просветят кто, кого, когда, на сколько «обул».

— Я думала, вы будете искать Катю и Яну! А вы старухой занялись, — возмутилась Ирина Сергеевна.