Треки смерти

Я ел яммо в первый раз. Плоды были теплые, в центре – огромная косточка, так что есть оставалось не так уж и много, но на вкус они были неплохие. Если раздавить кусочек яммо языком, прижав его к верхнему небу, то из него выходит сладкий сок, который затем попадает в горло. А куда же выкидывать косточки? Пока я раздумывал, Сверчок выгнул шею и выплюнул косточку позади себя. Я сделал так же. На фоне ослепительно-голубого неба темно-красная косточка исчезала из поля зрения, то уменьшаясь, то увеличиваясь. Журавль, Ками и Симо клали себе в рот яммо с таким выражением лица, как будто их заставляли есть живых жуков, а косточки выплевывали себе под ноги с таким видом, будто изрыгали из себя трупы.

Журавль несколько раз поглядел на часы – наверное, не мог дождаться, когда Сверчку надо будет возвращаться домой. В начале пятого Сверчок говорил: «Мне в идзакаю[20]», – и уходил раньше других. Его родители держали питейное заведение, и ему вроде как надо было помогать им. Сначала вместе с остальными я провожал Сверчка взглядом, а теперь чаще всего стал уезжать вместе с ним. Без Сверчка эта троица нарочно начинала обсуждать всякую всячину, о которой я не имел никакого понятия.

– Ребзя, может, кто-нибудь купит геймбой, а? В него можно и на улице играть, – предложил Сверчок.

Весь рот у него был вымазан красным соком.

Практически у всех одноклассников Сверчка дома была приставка Super Famicom[21]. Я тоже привез свою из Токио, она так и лежала в картонной коробке. Но в этом городе младшеклассникам было запрещено собираться у кого-нибудь дома после уроков, чтобы поиграть в игры. Типа, из-за этого может испортиться зрение и развиться гиподинамия. Наверное, пятиклассники собирались в «Соприкосновении» по этой причине.

– Кто-нибудь купит, и мы вместе будем играть, да? Да? Да? Да? Да?

Для убедительности Сверчок посмотрел каждому из нас в лицо. Журавль, Ками и Симо закивали, немного улыбнувшись. Я хотел было сказать, что у меня есть геймбой, но передумал. Геймбой с черно-белым экраном уже устарел, одна досада от него.

– Журавль, который час? – спросил Сверчок, и Журавль поднес к лицу руку с часами.

Я увидел со своего места электронные цифры 15:58.

– Пятый час.

– Вот как? Ну, я поехал. Мне в идзакаю. Извиняйте.

Сверчок запихнул в рот яммо и встал. Я поднялся за ним. Мой уход вместе со Сверчком вошел в привычку, поэтому никто не задавал лишних вопросов.

– Мне еще карасику надо корм дать. У меня же это… рыбка есть. Она маленькая пока, я ее в Охако выловил. Кормлю ее кормом для золотых рыбок. Когда я к ней подхожу, она ко мне подплывает, реально.

«Поняли?» – как будто хотел сказать он, улыбаясь, но мы всего лишь неуверенно мотнули головами. Он хвастался рыбкой уже в третий раз. Во второй раз Журавль сказал тихонько: «Они же бедняки. Она вырастет, и они сожрут ее, наверное».

3

Где моя мать, я не знаю.

Мне просто неизвестно, в каком она конкретно месте, а вот в каком она мире, я худо-бедно себе представляю. Ну, так же, как понимаешь, когда говорят «ушел в мир иной».

Когда я учился во втором классе, мама работала кассиром в супермаркете неподалеку. По утрам мы выходили из дома в следующем порядке: папа, я, мама. Она работала где-то до часу дня, поэтому возвращались мы так: сначала мама, потом я, потом папа. Иногда бывало: я, мама, папа.

– Сегодня я задержусь на работе, – иногда говорила мама.

В такие дни она возвращалась часов в семь-восемь вечера. Я готовил рис в рисоварке, разогревал в микроволновке жареное мясо с имбирем, креветки в кляре и курицу в панировке в тостере и ужинал один. У меня был бонус: я мог есть, смотря телик. Но мне все равно бывало тоскливо и одиноко. Не знаю почему, но это чувство тоски накатывало волнами. Иногда я вообще ничего не чувствовал, а иногда мне казалось, будто что-то высасывает все содержимое моей груди.

Однажды после уроков эта волна стала особенно большой, мне показалось, что еще немного – и она опустошит меня. Я взял кошелек и пошел к лифту. Это было незадолго до прихода зимы. Пока лифт спускался с седьмого этажа на первый, я отстегнул липучку кошелька и пересчитал монетки. Там было четыреста с небольшим йен. В супермаркете, где работала мама, был небольшой отдел канцелярских принадлежностей, я собирался купить там ластик. Что бы сказать? Я потерял ластик в школе, или же он у меня истерся? Так и не придумав, как правильно сказать, я спустился на лифте и вышел из главного входа нашего дома.

Пока шел по дороге по направлению к супермаркету, я заметил, что стал необычайно бодр. Как будто в мою грудную клетку влили питательную жидкость, и она заполнила все пустоты. В какое-то мгновение мне подумалось, что я иду в супермаркет из-за мамы. Несмотря на то что она занята работой, мама хочет увидеть меня. И тут я появлюсь. Пусть я всего лишь второклашка – я иду один, и у меня кошелек. Она наверняка очень обрадуется. Может быть, даже расплачется.

Когда дошел до супермаркета, в отделе зелени неподалеку от входа я заметил знакомую тетеньку-продавца. Когда мы с мамой заходили сюда за покупками, мы несколько раз общались с ней.